Пути Творящих открылись легко, словно только его и ждали. Стоило научиться отделять обыденность и оставлять ее позади, как мир обнажил перед ним истинную суть: как прожилки на истлевшем листе дерева, проступили, высветились основные законы миропостроения. Связанный ими первичный хаос, всетворящий огонь бездны, наполнял мертвую конструкцию силой, движением, менял каждый миг, стремясь вырваться за предел клетки. Но клетка тоже неуловимо менялась, подстраивалась, гнулась и выворачивалась, не поддаваясь. Неистовая, непримиримая борьба двух начал завораживала, рокот и гул наполнял все существо мага. Одно только созерцание открытых путей заставляло его дар отзываться грозной, пугающей мощью — Свобода, родной Творящий орбинитов, был щедр на силу, и что он забирал взамен, Адалан так пока и не понял.
Другое дело Закон.
Чтобы удержать разбушевавшуюся магию, Адалан потянулся за знанием. Но жестокий бог словно посмеялся, вылив на него разом все, что он так усердно прятал, что старался забыть: ищи в самом себе, жалкий человечишка!
И в тот же миг страх вернулся. Маленькая гусеничка, так и не издохшая за все эти годы, теперь зашевелилась в его прошлом, обмоталась им, как коконом, и затаилась там, пухла, жирела, питаясь полузабытыми кошмарами. Каждой жилкой тела, каждым волоском, что дыбится от ужаса, Адалан чувствовал, как она растет, меняется: вот-вот кокон лопнет, и что-то оттуда вылезет.
Злая судьба вновь смеялась над ним.
Только вот судьба ли повинна в этом, жестокость ли Творящего Закона заставляет его так мучиться? Или есть виновники попроще — обычные люди? Они где-то ходят, едят и спят, быть может, даже смеются и наслаждаются жизнью. И думать не думают о нем, не знают, не помнят!..
С людьми можно и поквитаться.
Только нельзя просто ждать! Надо во всем разобраться: размотать липкие нити памяти, отыскать гнездо страха и придушить чудовище, пока оно еще слабо, пока ужас, боль и отчаяние, просыпающиеся ночами, не обросли броней и не сожрали его заживо.
За последние два года Адалан придумал подобие ритуала: вернуться к истоку воспоминаний, к самому началу сна и шаг за шагом идти… ключ к пониманию где-то там, в его прошлом, которое он теперь видит и слышит, но не может истолковать. Надо только собраться, отрешиться… Сосредоточиться…
Тихо, почти про себя Адалан запел:
Спи мой птенчик,
золотой бубенчик.
Спи мой мальчик,
светлый одуванчик.
Эту песенку Хафисы Адалан помнил и хранил свято, сам себе напевал каждый вечер — и покой гнезда в Поднебесье окутывал его, укрывал от невзгод, утешал и убаюкивал.