— Прижмись ко мне, — шепнул он в самое ухо подруги, — и старайся не шевелиться.
Дрожащее марево накрыло их обоих.
И тут же Рахун дернулся, словно что-то услышал, следом повернули головы Шахул и Хасрат, а за ними и все магистры.
Адалан уже решил, что теперь точно попался, когда дверь открылась, и в зал вошел Фасхил.
Весна года 637 от потрясения тверди (двадцать пятый год Конфедерации), Серый замок ордена Согласия, Тирон.
Предводитель стражи обошелся без приветствий и извинений, будто бы и не знал, что именно его заждались на совете. Он стремительно прошел через зал и, не глядя на остальных, поклонился главе ордена.
— Дозор с востока принес дурные вести: у буннанов поветрие. Разносится как пожар, мрут и люди, и скот. Верховный магистр, медлить нельзя. Я с половиной стражи отправляюсь сегодня.
Голос Фасхила, даже приглушенный и сглаженный пологом, напоминал скорее рык, чем учтивую речь доклада. Адалан представил себе Фасхила, изготовившегося к бою, и невольно передернул плечами — не хотелось бы ему оказаться сейчас там, внизу. Само по себе известие о поветрии его не встревожило. Буннанские степи со всеми их отарами, юртами и табунами прославленных скакунов представлялись чем-то далеким, знакомым только по рассказам купцов да географическим трактатам из библиотеки. В жизни кочевники-буннаны вроде как и не существовали, поэтому и беда их казалась далекой, совершенно неважной. Тем более что и Дайран особого беспокойства не выказал, даже не удивился. Адалан готов был поклясться: все сказанное стражем главе ордена уже известно.
— Благодарю за службу, т’хаа-сар Фасхил, — кивнул он, — маги ордена Согласия займутся поветрием. А ты присядь и передохни. Федра, будь добра, подай Фасхилу чай.
— Могучий, какой отдых? Какой чай?! Любой гость или путник, лошадь, любая овца из стада разнесут болезнь в соседние племена, а там и до Умгарии…
Но его прервал Шахул, поднялся со скамьи и указал на свое место.
— Садись и пей чай, Фасхил. Степной заразой займусь я.
Фасхил хотел что-то возразить, но старик-колдун не позволил. На этот раз он тоже рыкнул. Адалан даже не ожидал, что кто-то из хааши мог быть не менее угрожающим, чем предводитель Тиронской стражи.
— Сядь, я сказал!
И добавил уже спокойно, даже насмешливо:
— Посмотри на себя: не можешь усмирить зверя — глаза-то все время желтые. Какой толк от т’хаа-сар самоубийцы? Поживи еще.
Насмешка подействовала — Фасхил не стал больше спорить, уселся на скамью и с благодарностью принял из рук Федры чашку горячего чая. Только устало спросил:
— Неужели ты надеешься обойтись без потерь, старик?