Раньше, когда в Сером замке она лечила добрых тиронцев и окрестных селян, такой нужды не было: способ исцеления находился легко и быстро. Стоило только собрать силу, рассеянную вокруг, и направить ее на больного — и все становилось понятным: этому помогут укрепляющие травы, свежий воздух и усиленное питание; тому надо сварить противоядие от негодных грибов; а другому дать немного яда, чтобы убить паразитов. Одному — лежать и много пить, другому, напротив, — есть поменьше и побольше двигаться… а если больной совсем плох, то можно было поделиться этой собранной силой, влить ее в умирающее тело, научить самоисцелению. Мир богат, а Творящие щедры к людям: если понять, в чем кроется причина недуга, правильно настроить и немного подтолкнуть — организм сам справляется с большинством болезней.
Но тут Жадиталь встретилась с чем-то таким, что не могла понять сразу. Ни понять, ни тем более, победить. Несколько первых дней она только и делала, что вместе с учениками ходила от юрты к юрте, осматривала больных, спрашивала, наблюдала, прощупывала магией.
Ваджра, собрав под своим началом спасенных кровью даахи помощниц, наладил уход за больными. Доду, не такой способный лекарь, как его приятель, прекрасно управился со стихиями: спалил скверну, свежим ветром истребил смрад смерти, отыскал источники грунтовых вод. Теперь у Суранов были и обученные сиделки, и чистое небо, и три полных до краев колодца. Только это не остановило болезнь.
Чистота и уход все же немного помогали: на четвертый день после прибытия Жадиталь заметила, что больные стали держаться чуть дольше, а вновь зараженных стало чуть меньше, и на пятые сутки она даже ждала перелома, но… чуда не случилось.
Лихорадка протекала по-прежнему: сначала жар, слабость и ломота в теле, потом кашель, понос и рвота. На второй-третий день в выделениях появлялась кровь, и после этого недуг убивал на глазах: кровь начинала течь изо рта и носа, появлялась в моче, в слезах, кожа покрывалась сыпью и синяками, все тело сочилось кровью, как намокшая губка. Через сутки после начала кровотечения отказывали органы и наступала смерть. Естественной смерти хааши зачастую не дожидались — тихо усыпляли больных и добивали.
Убийства, снова и снова… Кажется, Жадиталь поняла, почему это необходимо… вроде бы. Каждый день в стойбище умирали не только сураны, но и стражи ордена. Но смириться с этим так и не могла. Она пыталась выходить даже тех, у кого кровь текла, не прекращаясь. И ей даже удалось продлить жизнь некоторым умирающим… и опять два дня, целых два дня тешить себя обманчивой надеждой, что перелом вот-вот наступит. И опять принять поражение.