— Дом богатый, а риска — чуть. Выедем в ночь, к вечеру уже вернемся. Никто нас даже не хватится.
Семеро оказавшихся поблизости наемников с радостью согласились.
— …а хозяйка тут, детки при ней и домашних человек пять со мной будет. Ты же не обидишь хозяйку, господин? Она у нас золотая душа… а вон и дом. Во-он… — она указала рукой в сторону скального выступа.
Еще несколько шагов — и Нарайн сам увидел ограду и выступающую над ней крышу.
— Спасибо тебе, тетка Рахи, — усмехнулся он, мягко проводя кинжалом от уха до уха пленницы. Потом просто столкнул ее с седла на дорогу и повернулся к своим спутникам, — Помните уговор? Делайте, что хотите, но никаких пленников, никаких выкупов или невольников. Все, кто есть в доме, должны там и остаться. Вперед!..
Он поддал в бока лошади, посылая в галоп. Остальной отряд помчался следом. Только последний замешкался, потом вернулся, спешился, наклонился над мертвой шиварийкой. Серьга с ноздри оторвалась сразу, а ножные браслеты снять оказалось непросто. Умгар поскреб лысеющий затылок, достал меч, недолго думая рубанул по ногам. Поспешно похватал рассыпавшиеся серебряные кольца, вскочил в седло и кинулся догонять остальных.
Яшмовый Грот без своих скрадывающих чар оказался совершенно беззащитным. Тяжелые ворота хозяева только что на совесть смазали, а обычный запор от хорошего удара рукояти разлетелся острыми брызгами.
Во дворе обнаружилась добротная торговая повозка, у коновязи — оседланная в дорогу лошадь и единственный защитник на крыльце: в доспехах, с двумя клинками в руках. При виде незваных гостей он выступил из тени, играючи крутанул мечом и громко спросил:
— Кто вы такие и что вам тут нужно? Отвечайте! Или головы шеи жмут?
Голос прозвучал звонко, по-мальчишески. Да и сам воин казался слишком юным, слишком ярким, как на празднике, и каким-то неправильным. Другой бы при виде вражьей ватаги испугался или разозлился, если уж такой храбрый, а этот улыбался, да так искренне весело, что казалось, играл в детскую игру, и даже уже выиграл, а теперь просто смеется над проигравшим приятелем.
— Тю, кто тут у нас! — Бородач Вечко осадил лошадь и ткнул пальцем в мальчишку. — Эй, Нар, я думал, это ты — златокудрый, но рядом с ним!.. — радостный вид мальчишки заставил и его улыбаться во все зубы. — Малыш, ты никак подраться хочешь?
Нарайн отлично помнил эту улыбку — родовой знак Вейзов. Точно так же Гайяри развлекал столичную публику на арене: выходил, обезоруживающе улыбался и побеждал, зачастую даже не оцарапав противника, а потом смиренно ждал приказа избранника Айсинара: убить или отпустить. Избранник был милостив — как правило, бойцы обнявшись, расходились. Но раз мальчишка Вейз дрался с наемником-берготом, который был так удачлив, что сумел его ранить. И тогда высокий покровитель вдруг сказал: убей! В тот же миг несчастный лишился головы, а улыбка Гайяри осталась по-прежнему светлой и беззаботной. Вспоминая этот случай, Нарайн до сих пор содрогался от отвращения.