Дорога сегодня была им легка, поскольку она лежала по твердым песчаным уступам, длинным, медленно поднимающимся волнам дюн, обнаженным, но с кустарником на скатах или бесплодными пальмами, стоящими поодиночке во влажных впадинах. Затем, на широкой платформе, два всадника подъехали слева галопом, чтобы поприветствовать Фейсала. Я знал первого, грязного, старого, мутноглазого Мохаммеда Али эль Бейдави, эмира джухейна: но второй выглядел незнакомым. Когда он подъехал ближе, я увидел, что он был в форме хаки, с покрывалом поверх нее, в шелковом головном платке с сильно покосившимся шнуром. Он поднял глаза, и я увидел красное, шелушащееся лицо Ньюкомба с напряженными глазами и сильным ртом, с глубоким, насмешливым оскалом. Он прибыл в Ум-Ледж этим утром, и, услышав, что мы только выехали, вскочил на самую быструю лошадь шейха Юсуфа и помчался за нами галопом.
Я предложил ему моего свободного верблюда и представил Фейсалу, которого он приветствовал, как старого школьного друга; и сразу же они погрузились в гущу событий, молниеносно предлагая, оспаривая, планируя. Стартовая скорость Ньюкомба была огромной, и свежесть дня, жизнь и счастье армии сообщали походу вдохновение, и будущее выкипало из нас безболезненно.
Мы прошли Говашийя, неровную рощу пальм, и легко прошагали по полю лавы, жесткая поверхность которого смягчилась, потонув в песке, достаточно глубоком, чтобы сгладить ее, но не до того, чтобы быть слишком мягким. Вершины самых высоких груд лавы показывались из-под него. Час спустя мы неожиданно пришли на гребень, погруженный в песок, но настолько крутой, расчищенный и прямой, что можно было назвать его песчаной скалой, в широкой великолепной долине, полной круглых голышей. Это была Семна, и наша дорога шла вниз по круче, через пальмовые террасы.
Ветер был попутным, и потому на дне долины, под защитой крупного песчаного берега, было очень тихо и тепло. Здесь была наша вода, и здесь мы предполагали остановиться, пока разведчики, искавшие перед нами дождевую воду, не вернулись бы; так посоветовал Абд эль Керим, наш главный проводник. Мы проехали четыреста ярдов по долине и дальше вверх по уступам, пока не были защищены от ручьев, и там Фейсал легко похлопал свою верблюдицу по шее, пока она не опустилась на колени, и не устроилась на земле, разровняв ногами гальку. Хеджрис расстелил для нас ковер, и мы с другими шерифами вместе сидели и развлекались, пока согревался кофе.
Я восхвалял перед Фейсалом величие Ибрагим-паши, вождя курдов милли в Северной Месопотамии. Когда он был в походе, его женщины вставали до рассвета и, бесшумно ступая под натянутой над головой палаточной тканью, разделяли ее на лоскуты, в то время как другие внизу держали и удаляли столбы, пока все не было сорвано, разделено между верблюдами и погружено. Тогда они отъезжали, чтобы паша проснулся один на своем соломенном тюфяке, под открытым небом, где ночью укладывался в богатом внутреннем убранстве своей дворцовой палатки.