В течение вечера мне удалось осмотреть большой каменный мост у Нисиба. Не то чтобы мое измученное тело хоть на грош заботилось сейчас об Арабском Восстании (и вообще о чем-либо, кроме собственной поправки), но, поскольку война была моим хобби, ради привычки я заставил себя это провернуть. После этого мы взяли лошадь и осторожно, не спеша, поехали к Азраку, без происшествий, кроме того, что разбойничий отряд клана вальд-али встретил и отпустил, не ограбив, нас и наших лошадей, когда услышали, кто мы такие. Это было неожиданным великодушием, вальд-али не принадлежали к нашему товариществу. Их участие (проявленное сразу же, как будто мы заслужили их почтение) на мгновение вернуло мне силы продолжать нести ношу, определенность которой подтвердили прошедшие дни: так этой ночью в Дераа цитадель моей цельности была безвозвратно потеряна.
Ксури, друзский эмир из Сальхада, достиг нашего старого замка незадолго до меня, с первым визитом к шерифу Али. Он рассказал нам, чем кончилась история с эмиром Абд эль Кадером, алжирцем. После того, как он украдкой покинул нас, он приехал прямо в их деревню и триумфально вступил в нее, размахивая арабским флагом, и семь его всадников мчались рядом галопом, стреляя в воздух. Люди были изумлены, и турецкий губернатор заявил, что такие поступки — оскорбление для него. Его представили Абд эль Кадеру, который, важно сидя на диване, произнес напыщенную речь, утверждая, что он, шериф, теперь взял Джебель Друз под свое покровительство, и все существующие официальные лица утверждены им на своих должностях.
На следующее утро он еще раз проехался по округе. Несчастный губернатор пожаловался снова. Эмир Абд эль Кадер выхватил свой меч из Мекки, оправленный в золото, и поклялся, что им он отрубит голову Джемаль-паше. Друзы не одобрили его, заявляя, что такие вещи не следует говорить в их доме перед его превосходительством губернатором. Абд эль Кадер обозвал их сынами блудниц, выродками, сукиными детьми, барышниками, рогоносцами и сводниками, швыряясь оскорблениями на всю комнату. Друзы рассвирепели. Абд эль Кадер в запале бросился вон из дома, вскочил на лошадь, крича, что, стоит ему топнуть ногой, как весь Джебель-Друз поднимется вслед за ним.
С семью своими слугами он погнал коня по дороге к станции Дераа, куда он вступил так же, как и в Сальхад. Турки, знавшие об его старческом слабоумии, не приняли его всерьез. Они не поверили даже его болтовне, что мы с Али попытаемся взорвать мост через Ярмук этой ночью. Когда же, однако, мы это сделали, они взглянули на дело серьезнее и послали его под арест в Дамаск. Джемалю, с его грубым юмором, это показалось забавным, и он возвысил его до положения объекта своих насмешек. Абд эль Кадер постепенно покорился. Турки начали снова использовать его как агента-провокатора, чтобы рассредоточивать энергию местных сирийских националистов.