Для нас и один день был изнурительным. Прямо на хребте у Аба эль Лиссан земля была покрыта коркой от мороза, и только ветер в глаза мешал нам; но затем начались наши беды. Верблюды неподвижно встали на дне берега в двадцать футов, и беспомощно увязали в скользкой грязи, как бы утверждая, что вверх они нас не повезут. Мы соскочили, чтобы им помочь, и сами так же заскользили назад. Наконец мы сняли наши новые, бережно хранимые сапоги, подаренные, чтобы вооружить нас против зимы, и стали подталкивать верблюдов вверх по леднику босиком, как и на пути вниз.
Удобства для нас закончились, и нам пришлось падать раз двадцать до рассвета. Некоторые приземления были вынужденными, когда верблюды поскальзывались под нами и падали, звеня монетами, с глухим грохотом, на свои бочкообразные животы. Пока у них оставались силы, эти падения злили их, насколько можно было разозлить верблюдицу, затем они жаловались, а потом — пугались. Мы тоже были резки друг с другом, потому что мерзкий ветер не давал нам отдохнуть. Нигде в Аравии не было такого пронизывающего ветра, как с севера в Маане, и сегодня он был особенно сильным. Он продувал наши одежды, как будто их совсем не было, пальцы застывали, не способные держать ни повод, ни палку, а ноги так сводило, что мы не могли удерживать седло. Поэтому, когда животные падали и сбрасывали нас, мы, закоченевшие, грохались на землю со скрещенными ногами, так, как ехали.
Однако дождя не было, а ветер нас высушил, так что мы упорно шли на север. К вечеру мы почти добрались до речки Басты. Это означало, что мы делаем больше мили в час, и, боясь, что до завтра будут вымотаны и люди, и верблюды, я в темноте перебрался через небольшой ручей. Он разбух, и животные упирались, так что нам пришлось пешком провести их через три фута ледяной воды.
На высотах ветер преградил нам путь, как врагам; около девяти часов все с плачем бросились на землю и отказались идти дальше. Я сам готов был заплакать; на самом деле, меня поддерживала только злость на их открытые причитания, и потому, с невольной радостью в душе, я сдался перед их примером. Мы построили девять верблюдов фалангой и лежали между ними довольно удобно, слушая, как порывы ветра бьются рядом, с шумом, как волны вокруг корабля в ночном море. Звезды, видные в небе, сверкали, и, казалось, менялись местами, своенравно сбиваясь в группы между облаками, скользящими у нас над головой. У нас было по два армейских одеяла на каждого и пакет готового хлеба, так что мы, вооруженные против всех бед, могли спокойно спать в грязи и холоде.