Перед закатом можно было увидеть рельсы, привольно изгибающиеся по открытой земле среди низких пучков травы и кустов. Видя, что все спокойно, я пробирался туда, планируя остановиться за ними и осмотреть других. Всегда было как-то тревожно притрагиваться к рельсам, которые были целью стольких наших усилий.
Пока я ехал по берегу, ноги моего верблюда взбирались по разбросанной щебенке, и из длинной тени кульверта, слева от меня, поднялся турецкий солдат — без сомнения, он проспал там весь день. Он дико взглянул на меня и на пистолет у меня в руке, а потом печально посмотрел на свою винтовку, лежащую за опорой моста в нескольких ярдах. Он был молодой, крепкий, но вид у него был угрюмый. Я посмотрел на него и мягко сказал: «Бог милостив». Он понял звучание и смысл арабской фразы и поднял на меня вспыхнувшие глаза, а на его измятом со сна лице начало медленно появляться выражение недоверчивой радости.
Однако он не сказал ни слова. Я толкнул ногой шерстяное плечо моей верблюдицы, и она пошла своим изящным шагом через рельсы, и вниз, дальше по склону, и маленький турок оказался в достаточной степени мужчиной, чтобы не выстрелить мне вслед, пока я уезжал с теплым чувством к нему, как всегда бывает, когда кому-то спасаешь жизнь. С безопасного расстояния я оглянулся назад. Он издали показал мне «длинный нос».
Мы разожгли костер для кофе, чтобы он служил маяком для остальных, и ждали, пока прошли их темные ряды. На следующий день мы пошагали в вади Эль Джинз, к водоемам, мелким озерам, посаженным, как глаза среди морщин на лице глинистой равнины, в обрамлении кустов, будто ресниц. Вода была серой, как известковое дно долины, но вкусной. Там мы остались на ночь, поскольку Зааги застрелил дрофу, белое мясо которой справедливо хвалил еще Ксенофонт[111]. Пока мы пировали, и верблюды пировали тоже. Благодаря щедрости весны, они ходили по колено в сочной зелени.
Четвертый легкий переход привел нас к Атаре, нашей цели, где разбили лагерь наши союзники — Мифлех, Фахад и Адхуб. Фахад еще не оправился от ран, но Мифлех вышел приветствовать нас медоточивыми речами, его лицо было изъедено жадностью, и голос был хриплым от нее.
Наш план, благодаря львиной доле Алленби, обещал быть простым. Мы должны были, когда будем готовы, пересечь рельсы до Темеда, главного водопоя бени-сахр. Оттуда под прикрытием их кавалерии мы двинемся в Мадебу и приспособим ее под наш штаб, пока Алленби приведет в должное состояние дорогу Иерихон-Сальт. Мы должны легко поравняться с британцами, без единого выстрела.