После успеха Майнерцхагена обман, для обычного генерала всего лишь остроумная hors d’œuvres[115] перед боем, стал для Алленби основным пунктом стратегии. Бартоломью должен был, соответственно, собрать (под Иерихоном) все палатки в Египте, переместить туда ветеринарные лечебницы и лазареты; поставить фальшивые лагеря, фальшивых лошадей и фальшивые войска туда, где найдется место; взорвать еще больше мостов через реку; собрать и поставить напротив вражеской местности все захваченные пушки; и в нужные дни обеспечить продвижение небоеспособных отрядов по пыльным дорогам, чтобы создать иллюзию приготовления к решительному часу атаки. В то же время Военно-Воздушные Силы должны были заполонить все небо отрядами новейших боевых машин. Такой перевес лишит врага преимущества рекогносцировки с воздуха.
Бартоломью хотел, чтобы мы, со своей стороны Аммана, поддержали его усилия со всей энергией и изобретательностью. В то же время он предупредил нас, что, даже при всем этом, успех висит на волоске, поскольку турки могут спасти себя и свою армию, заставив нас снова сосредоточиться, если просто отступят из своего прибрежного сектора на семь-восемь миль. Тогда Британская армия окажется в положении рыбы, выброшенной на сушу, когда ее железные дороги, ее тяжелая артиллерия, ее полевые склады, ее припасы, ее лагеря — все будет не на месте; и не будет оливковых рощ, где можно укрыться, чтобы сосредоточиться в следующий раз. Итак, ручаясь, что британцы сделают все возможное, он просил нас, со своей стороны, не вовлекать арабов на позицию, откуда они не смогли бы скрыться.
Согласно этому благородному плану, мы с Доуни были посланы назад в Каир, чтобы как следует обдумать положение. Вести из Акабы снова подняли вопрос о защите плато от турок, которые только что вытеснили Насира из Хезы и замышляли в конце августа удар по Аба эль Лиссан, когда наше отделение выйдет на Дераа. Если мы не сможем задержать турок еще на две недели, их угроза перебьет нам ноги. Срочно требовался новый фактор.
Это стечение обстоятельств вдохновило Доуни на мысль об уцелевшем батальоне Имперского верблюжьего корпуса. Генеральный штаб мог бы одолжить нам его, чтобы спутать расчеты турок. Мы позвонили Бартоломью, который принял это с пониманием и направил нашу просьбу Болсу в Александрию и Алленби. После активного обмена телеграммами мы добились своего. Полковник Бакстон с тремястами людей был отпущен к нам на месяц с двумя условиями: во-первых, мы должны тотчас же оформить их план действий; во-вторых, мы не должны понести потерь. Бартоломью счел необходимым извиниться за это последнее, согревающее душу условие — он считал, что это не по-военному!