Тем временем другой всадник стоял в стороне, равнодушно глядя на окружающих, видимо, ожидая, пока гарб закончат поить свое стадо, и придет его очередь. Молодой господин крикнул: «Что такое, Мустафа? Напои их сейчас же». Слуга подошел и угрюмо сказал: «Они меня не пропустят». «Во имя милости Бога![43] — яростно вскричал хозяин, поднявшись на ноги, и резко ударил злополучного Мустафу трижды или четырежды по голове и по плечам своей палкой для верховой езды. — Иди и попроси их». У Мустафы был уязвленный, изумленный и сердитый вид, как будто он собирался дать сдачи, но поразмыслил как следует и побежал к колодцу.
Потрясенные гарб из жалости освободили ему место и позволили двум его верблюдам напиться из своей бадьи. Они шепнули: «Кто это?», и Мустафа сказал: «Родственник нашего повелителя из Мекки». Они сразу же сбегали, отвязали поклажу от одного седла, и разложили перед двумя верховыми верблюдами корм — зеленые листья и почки терновника. Их собирали, обивая низкие кусты тяжелой палкой, и тогда сломанные кончики веток сыпались дождем на ткань, расстеленную вокруг на земле.
Молодой шериф следил за ними с удовлетворением. Когда его верблюд наелся, он медленно и без видимого усилия наклонил его шею в сбрую, устроился поудобнее и послал нам елейный привет, моля Бога щедро воздать арабам. Они пожелали ему счастливого пути, и он отбыл на юг, тогда как Абдулла собрал наших верблюдов, и мы выступили на север. Десять минут спустя я услышал сдавленный смех старого Тафаса и увидел довольные морщинки между его седой бородой и усами.
«Что с тобой, Тафас?» — спросил я.
«Мой господин, ты видел этих двух всадников у колодца?»
«Шерифа и его слугу?»
«Да; но это были шериф Али ибн эль Хуссейн из Модига и его двоюродный брат, шериф Мохсин, правители племени харит, кровных врагов масрух. Они боялись, что их задержат или не подпустят к воде, если арабы их узнают. Поэтому они притворились хозяином и слугой из Мекки. Ты видел, в какой ярости был Мохсин, когда Али его бил? Али — дьявол. Одиннадцати лет он сбежал из отцовского дома к дяде, чьим ремеслом был грабеж паломников, и жил под его присмотром много месяцев, пока отец его не поймал. Он был с нашим повелителем Фейсалом с первого дня битвы в Медине и вел племя атейба по равнинам вокруг Аара и Бир Дервиша. Все это были бои на верблюдах; и Али не взял бы с собой человека, который не мог бы делать так, как он — бежать рядом с верблюдом, одной рукой цепляясь за седло и держа винтовку. Дети харит — дети битвы». В первый раз старик произнес так много слов.