— Ну? Чего слыхать там у вас-то?
— Государь ратных выбирает к себе на службу. Теперь каждый норовит туда попасть. Только о том и разговоры ведутся. Но, видать, не свезло мне, — раздраженно отвечал Михайло.
— Почто так все рвутся туда? — вопросила Белянка.
— Как же, — усмехнулся Михайло, — глядишь, в московских землях имение дадут! О том каждый мечтает! И, наверное, уж там жалование не задержат! Государь, чай, за всем следит!
Услышав это, Архип вскинул одну бровь и, покачав головой, вновь потянулся за кашей. Вновь замолчали. За темным окном где-то вдалеке брехали собаки.
— Что ж делается-то, Господи, — прошептала Белянка. — Почто им на Москве два царя? Еще, молвят, татарин теперь государь наш. Как это?
— Никак, — бросил Михайло, — не нашего ума дело. Сами меж собой разберутся.
— Об другом давайте говорить! — сказал раздраженно Архип, но трапеза их уже прошла далее в полной тишине…
Ночью Архип все не мог уснуть, ворочался. В голову лезли всякие мысли. Что, если опять чего случится, и из Орла вновь погонят куда-нибудь, как из Новгорода тогда! В памяти навязчиво всплывал тот страшный переезд. Снежный буран, вой ветра… смерть дочери Людмилы в дороге… монастырь, где ее похоронили…
Нет, прочь! Прочь это из головы! Раздраженно сопя, Архип перевернулся на другой бок. Закрыл глаза, и, когда уже сон подкрался, как назло, в ушах отчетливо послышался последний крик Людушки: "Мама! Мама!" Простонав, Архип вновь перевернулся и открыл глаза.
— Мама! — раздался крик из горницы Аннушки. Архип тут же вскочил — Белянки уже рядом не было. В сенях хлопнула дверь, и мимо него вскоре, снимая на ходу тулуп, пробежала соседка Матрена, а за ней — весь взъерошенный Михайло.
— Воды принеси! — послышался командный рев Белянки.
— Воды… ага… — повторил растерянно Михайло и бросился к греющейся на печи корчаге.
— Чего там? — растерянно спросил чумной ото сна Архип.
— Анька… рожает, кажись! — выпучив глаза, проговорил Михайло. Из горницы доносились сдавленные стоны Аннушки, тихие переговоры Белянки и Матрены. Михайлу туда уже не пустили, выхватив корчагу у него из рук, Матрена вытолкала его обратно. Почесав затылок, он, шатаясь, уселся за стол и уставился в одну точку. Архип, тоже ошарашенный, сел рядом.
— Давно? — спросил только.
— Не ведаю! Спал! А она, говорит, постель вся намокла, зови, мол, матушку. Ну и я… Ох… Мне на службу ведь скоро…
— Ничего, иди. Чай, не одна она тут, с приглядом, — с волнением в голосе ответил Архип.
Михайло поснедал чего-то и, собравшись второпях, вскоре убежал — уже вот-вот надобно было быть подле воеводского терема. А Анна все мучилась, не могла разродиться. То затихала, то стонала и кричала вновь, и Белянка с Матреной ни на шаг не отходили от нее. Архип ходил по светлице кругами, слушал, потом плюнул и пошел в мастерскую, дабы себя отвлечь…