приеду немного позже…
Магнус сидел за письменным столом, откинувшись в резном деревянном кресле, вздернув свой длинный нос к темному потолку. Написаны и отправлены грамоты необходимые, отъехали по его указанию Анц и Берг. Прибыл Генрих Бойс-манн, старый вояка, коего герцог поставил во главе гарнизона Вендена. Худой жилистый немец с костистым лицом струной вытягивался перед Магнусом, это герцогу очень нравилось.
— Много ли местных жителей захотели воевать вместе с нами? — деловито спросил Магнус, с удовольствием глядя на услужливую выправку Бойсманна.
— Не много, Ваша Светлость!
Улыбка пропала с лица Магнуса. Он хмуро еще раз оглядел Бойсманна с ног до головы и, отвернувшись, велел ему убираться. Когда они начнут называть его иначе? Он ведь король Ливонии! И к королю надобно обращаться "Ваше Величество"! Ничего, скоро запомнят!
…Через несколько дней он хотел выступать к Кокенгаузену, который, как он слышал, был успешно захвачен его людьми, и снова без боя. Такие легкие победы начали наскучивать герцогу. С неудовольствием вспомнил он крепость Роненбург, где сидел верный Полубенскому гарнизон, и он с боями заставил отступить людей Магнуса. Ничего! Ныне и они покорятся. Что ж, Вольмар, где сидит захваченный со своим гарнизоном Полубенский, тоже готов покориться Магнусу. После Кокенгаузена герцог выступит туда! И он уже представлял, как Полубенский, этот знаменитый литовский полководец, окажется у него в руках!
С удивлением услышал он о прибытии Анца и Берга к нему. Они ждали в приемной зале. Грязные от пыли, мокрые от бешеной скачки, они, сами не свои от пережитого ("Господи, да что же там произошло?"), смотрели на Магнуса и протягивали грамоту, скрепленную до ужаса знакомой красной печатью Иоанна…
Еще ничего не выслушав от молчавших слуг своих, Магнус трясущимися руками вскрыл грамоту, принялся читать:
"…В грамоте твоей писано, что сдались тебе города Кесь, Нитов, Чиствин, Тыржин, <…>. Во Пскове позволил я тебе занять Кесь да городки, что на той стороне реки Гави, иными городами тебе мы не поступались. Ежели мало тебе того, что дано, так убирайся в свою Эзельскую землю иль в Датскую за море. Нечего нам тебя и в Казань ссылать, уходи лучше за море, а землю Лифляндкую мы с Божьей волей сами очистим и убережем…".
— Государь подошел к Кокенгаузену, — молвил наконец Берг, — но ваши люди не открыли московитам ворота, желая доказать вам верность… Разгневался государь и силой взял город, вырезал всех твоих слуг и всех твоих ратников. Лишь нас оставил в живых, дабы мы привезли тебе эту грамоту…