И Батийна с досадой подумала: «Люди у нас ходят в серых шубах, в грубых домотканых брюках. Неужели наш народ так уж беден или мы не умеем жить? Почему бы нам не воспользоваться благами и радостями, какими пользуются городские жители? Смотри, лавочник торгует в своей лавке, чайханщик готовит свои дымящиеся манты… Женщины и девушки гуляют по улицам, нарядившись в шелка. А мужчины восседают в трашманке…»
Словно скрытный человек, который всегда смотрит на тебя, улыбаясь, город еще не повернулся к Батийне своими теневыми сторонами.
Надо видеть кожевников, когда длинными железными щипцами они тащат кожу из деревянных чанов с закваской. Ногти у всех пожелтели, глаза расширились, смотрят с тоской. Работают полуголые, семь потов с них сходит.
А кузнецы, что днем и ночью раздувают мехи и стучат кувалдами о наковальню!
Батийне казалось, что люди здесь катаются, словно сыр в масле. Подростки, что в харчевнях топят печи и таскают воду, и те вроде сыты и беспечны. Город — полная чаша. «Не то что манты, паши дети и голую джарму видят редко. Допоздна слоняются голодные, с босыми кровоточащими ногами, с болячками на щеках и сухими потрескавшимися губами. А этот мальчик, что таскает воду в чайхане, всегда возле еды. От одного сладкого духа мант и плова он сытеет».
Уже несколько дней четыре женщины трясутся на одной арбе. Единственно сарткалмычку Ракийму Батийна считает ровней себе. Сарткалмыки — малочисленный народ. Они тоже кочевые люди, живут в юртах.
Ракийма больше отмалчивалась, но тут заерзала на месте и, словно отгоняя назойливую муху, помахала шершавой натруженной рукой:
— Зачем же поносить каждого и всякого неотесанным?..
Батийна почувствовала поддержку: свояк свояка видит издалека.
— Что верно, то верно, Ракийма-эже. Ведь мы не обзываем всех горожан мясниками-ростовщиками?
Анархон, явно недовольная собой за неосторожно оброненное слово, бормотнула себе под нос:
— Язык у меня непутевый, зачесался, видно, на мою беду!
Рабийга опять попыталась внести дух примирения в разгоревшиеся страсти.
— Ничего, по-моему, плохого нет в слове «неотесанная».
Батийна вскипела сильнее прежнего:
— Ты, Рабийга, брось свои штучки… Неотесанный — значит бестолковый человек, не способный ни на что! А мой парод совсем не такой. Мой народ — смелый, проворный, он ловко джигитует на конях, состязаясь с ветром! А послушать наших мудрецов — любо-дорого! Народ сберег в своей памяти сказания о древних богатырях, мелодии у нас звучны, а песни печальны. Народ наш богат сыновьями, скромными в мирное время, но отважными и ловкими в бою. Никто не потерпит, если назвать неотесанным народ, который и овцы не обидит…