Сейчас ей ничего не оставалось, как помириться с жестокостью судьбы к ее народу в прошлом, и все же невольная боль сжимала ее сердце, разжигая желание, не отдыхая ни днем, ни ночью, высмотреть все интересные места в городе и разузнать все его особенности.
Рабийга хотела было промолчать, что та женщина «белой кости» обозвала их «дикими тунгусками». «Батийна очень самолюбива, еще обидится, нашумит», — решила Рабийга, по в конце концов не выдержала:
— Слышишь, Батийна, ведь та женщина назвала нас дикими тунгусками. Похоже, что это жена московского богатея.
Задумавшись на миг, Батийна спросила недоуменно:
— А кто такие тунгусы?
— Народ этот живет в далекой холодной-холодной стране.
— А что же тут плохого?
Рабийга посмотрела на нее испытующе: «От души она это или с подковыркой?»
Но нет, кажется, это и в самом деле ничуть не задело Батийну, потому что она сказала спокойно:
— Раз назвала дикими, значит, мы и есть дикие, приехали с гор. На что тут обижаться?
Рабийгу удивило, что Батийну, которая в свое время надолго обиделась на Анархон за слово «неотесанная», ничуть не задело слово «дикая». Сама Батийна не смогла бы разобраться, что так стремительно менялось в ее сознании. Увлеченная потоком новой для нее жизни большого города, Батийна смотрела на все окружающее с интересом и восторгом ребенка, начинающего лепетать первые слова и делать первые шаги.
Словно сияющее под всходящим солнцем утро, радостен и светел был внутренний мир Батийны, и ничто не могло омрачить ее душу. В ее ушах все еще звучали слова старого ученого: «Советская власть дала вашему народу много прав. Теперь быстро пойдете в рост!..»
Хитрость на хитрость
Неожиданное исчезновение Зуракан переполошило семейство Серкебая.
— Эта бесстыдница увела с собой двух жеребцов! — сообщил Серкебай Букен байбиче. Она всплеснула руками, словно на нее обрушился горный поток.
— Что ты говоришь, несчастье мое! Мало того, что она в чашу моего брата, равного паше, чуть не положила лягушку, так посмела еще увести его скакунов. Несчастная рабыня, чтоб тебе сгинуть! Где это видано, чтоб женщина удрала на коне почтеннейшего мужчины! Ах ты ведьма вонючая!
В бешенстве Букен байбиче схватила связку ключей, словно собираясь кого-то ударить:
— Где этот муженек ее?! О Текебай, этот живой труп! Где ты? О чучело, поищи свою шлюху! Приведи ее скорей, говорю! Пусть она, подлая рабыня, станет у моего порога, пока не взошло солнце, пока люди не проснулись!
Текебай сразу сник. Раздулись его и без того широкие ноздри, задрожала жидкая бороденка. От лица отхлынула кровь, во рту пересохло, губы слиплись. Гнев байбиче потряс его. Казалось, он вот-вот расплачется, точно сам схвачен во время побега и сейчас его казнят…