Когда они наконец остались вдвоем, Айганым спокойно спросила, все ли здоровы в семье Сейфсаттара, и также спокойно, не выдавая своего волнения, попросила имама рассказать, что он знает об отношениях Чингиза с дочерью купца. Габдиррахим начал отнекиваться, удивляться, утверждать, будто впервые слышит такое. А если там и случилось что-нибудь, то он, имам, не подозревал ничего и не может к этому быть причастным. Айганым поняла: на ее обходительность и хитрость Габдиррахим отвечает тем же. Вежливостью тут ничего не добьешься. И вдова пошла напрямик:
— Это ты познакомил меня с бродячим башкирцем, это ты определил моего мальчика в его дом. Это в твоей голове и голове Сейфсаттара еще тогда возникли черные мысли. Слушай, хазрет, пожар разгорелся. Ты его сам и потушишь. Иначе станешь моим первым врагом. И тогда пеняй на себя.
Ох, как опасно было иметь дело с ханской вдовой. Габдиррахим старался и так и этак. Спорил, снова уверял Айганым в своей полной непричастности. Но она так умела наступать, что имам понял всю бесполезность дальнейшего сопротивления. Больше всего подействовала угроза Айганым лишить его ахонства шести округов. Тут было произнесено имя Чормана: уж если у женщины не хватит сил, то у баянаульского султана их достаточно. Под конец Айганым совсем напугала имама:
— Смотри, хазрет. И дом твой велю поджечь. Ты и охнуть не успеешь, как вспыхнет пламя, и все твое богатство пойдет на ветер!
Переждала и тихо сказала:
— Давай твою руку, хазрет! Будем действовать вместе!
Перетрусивший толстяк так растерялся, что не смог сразу ответить. Он даже не представлял себе, как можно исправить положение. И, помолчав, невнятно пролепетал:
— Что же надо делать, байбише? Скажи…
— Дела наши не так уж плохи, — отвечала Айганым, — сына я призову сюда, чтобы вернуть его, беспутного, на дорогу. Понадобится запереть — запрем. Приглашу я сюда и дочь Чормана. А ты, хазрет, благословишь этот брак.
Имам только головой кивал в знак согласия.
Айганым поделилась своим замыслом с Чорманом.
Так Зейнеп из аула на берегу Иртыша перешла в большой городской дом и жила полупленницей в одной из его комнат. Она нисколько не сопротивлялась, потому что не только свыклась со своим будущим замужеством, но и сама хотела теперь стать женой Чингиза.
В самом дальнем углу своего подворья имам выстроил для младшей жены — токал флигель — небольшой четырехкомнатный дом из сосновых бревен. Назывался он почему-то юртой молодых — отау. Туда-то и переселилась из гостевой комнаты большого дома Айганым, чтобы там говорить с Чингизом, там заключить брачный союз, там жить до отъезда из Омска.