Чингиз ничего не мог поделать. У него был один выход — обратиться к русским властям. А в оренбургских аулах росла и крепла молва, что Чингиз мог бы справиться с Кожыком, но боится народа, которым правит, а поэтому покровительствует и ворам и конокрадам.
Слухи в степи ходили самые противоречивые.
Упорно поговаривали: из Оренбурга и Омска не то должны выступить, не то уже выступили отряды. Они, мол, встретятся в Кусмуруне и вместе пойдут на Кожыка и его приспешников.
Напуганный недоброй вестью, вновь растерявшийся Кожык отправил своего посланца Андамаса к Есенею за советом. Андамас тоже был батыр-конокрад, известный не только своими темными делами, но красноречием и гибкостью.
Вести, привезенные Андамасом, для Есенея не были неожиданными. Правда, он не предполагал, что события могут принять такой оборот. Он склонен был думать, что все разрешится встречей биев двух враждующих сторон. Но теперь положение обострялось, и Есеней не меньше Кожыка был напуган сообщением о возможном вмешательстве русских войск.
Не полагаясь на одно свое влияние и собственный ум, Есеней немедля собрал тех представителей округа, которых безоговорочно считал мудрыми и доброжелательными. Среди них едва ли не на первом месте находился бий рода Кошебе Табай, женатый на родной сестре Есенея Матак. Когда совещались роды Кошебе и Сибан, более уважаемого человека, пожалуй, не было.
Табаю и дал первое слово Есеней, как только начался совет в связи с приездом Андамаса:
— В таком сложном положении ты один, Табеке, можешь найти разумный выход.
Бий Табай начал с прямого вопроса:
— Скажи, Андамас, правду: ты головорез, которому нет дела до того, что происходит-вокруг? Или тебя можно считать еще и джигитом, способным понять, что ему скажут. И потом поступать в согласии с другими?
— Как я могу сказать заранее? — пожал плечами Андамас. — Зачем я буду выхвалять себя? Вы говорите, решайте. А потом увидите сами, понял я вас или нет.
Бий Табай заговорил. Неторопливо и хитроумно. Он посоветовал Андамасу перед новым окружным собранием в Кусмуруне поехать к Чингизу и отдаться в руки властям. На этот сбор, на второй ширпышы, с тех пор как Чингиз стал ага-султаном; должны съехаться и сибирские и оренбургские казахи. Но прежде чем созвать их всех, Чингиз предпочтет посоветоваться с влиятельными людьми только одного своего округа. Вначале там будут посланцы кереев и уаков. От Кошебе — мы с Байдалы, от Балта — Тлемис с Исой, от Торыши — Токсан и Аю, от Сибана — Есеней и Есип, от низинных уаков — Елембай и Ермен, от горных — Жарыгамыс и Шабанкул, от Курлеута — Джигит, от Кан-жигалы — Шанки. Ну, еще несколько других. В ханской Орде под Черным шаныраком Чингиз будет восседать на почетном месте. А по правую и левую сторону разместятся посланцы родов.