Маруко шел рядом с англичанином. Время от времени он чувствовал, как его спины касается холодное острие копья, и ему становилось страшно.
Идти пришлось далеко. Но вот наконец впереди показались какие-то смутные очертания. И вскоре глазам Маруко предстал деревянный дом, большой, добротный, построенный умело и со старанием. Во дворе их встретили еще несколько человек с копьями в руках. Они тоже приветствовали Веллингтона почтительными поклонами. Один из них открыл перед англичанином дверь.
Вслед за хозяином и его сыном в дом вошел и Маруко. Незнакомый остров, глухая ночь, потрясающие копьями люди, — Маруко был ни жив ни мертв от страха. Не стало ему веселее и в доме: темнота была здесь еще гуще, чем снаружи, хоть глаз выколи.
— Располагайся здесь, у двери, — велел ему Веллингтон, — и спи. Да не ворочайся особенно, а то еще заденешь что-нибудь и разобьешь.
— Хорошо, господин, — послушно сказал Маруко.
Когда шаги Веллингтона стали удаляться, он опустился на пол рядом с дверью. Ему было страшно, но усталость в конце концов взяла свое, и Маруко заснул крепким сном.
Разбудил его Веллингтон, когда на улице был уже день. Протерев заспанные глаза, Маруко оглядел просторную комнату, заставленную всякими красивыми вещами, и воскликнул:
— Какой у вас хороший дом и как много у вас красивых вещей, господин! — И про себя добавил: «Вот бы Кависту сюда!..»
— Это верно, — самодовольно ответил англичанин. — А теперь давай-ка поговорим о нашем деле. Но помни, Маруко, никто не должен знать, где я живу. Если ты разболтаешь, знай, стоит мне сказать слово, и мои люди — ты их видел вчера — в один миг с тобой расправятся.
— Я буду молчать, господин.
— Никому — ни сыну, ни жене — не смей болтать.
— Хорошо, господин.
— И не вздумай меня обманывать, Маруко.
— Клянусь предками, господин, буду всегда говорить вам чистую правду.
— Так вот, теперь ты знаешь, где меня найти. Когда у тебя появятся новости или надо будет привезти мне то, что ты получишь, приезжай. Но только один, понял?
Маруко ничего не понял: какие новости? Что еще он должен привозить Веллингтону? Но на всякий случай утвердительно закивал головой.
Англичанин вытащил из нагрудного кармана рубашки небольшой, густо исписанный листок бумаги.
— Это договор между нами, — объяснил он. — Тебе придется подписать его, ну, то есть приложить большой палец. Договор составлен на двух языках — на моем и твоем. Храниться он будет у меня, чтобы не потерялся. Ты должен честно выполнять этот договор. Нарушишь его условия — пеняй на себя.
— Хорошо, господин, — неуверенно промолвил Маруко.