— Да засветился бы одиночка! — воскликнул Никонов, морщась. — Сами посудите, товарищ полковник. Мыслимо ли одному жертв выслеживать, похищать, а потом в плену удерживать? Да они бы разом на него набросились и на куски порвали.
— А он, допустим, с пистолетом к ним входит.
— Да хоть с пулеметом!
— Тогда не входит, — предположил Зинченко. — Бросает им еду издали или сквозь решетку просовывает.
— Тогда зачем ему целая орава девушек? — осведомился Никонов. — Огород удобрять? За ними же ведрами выносить нужно.
— Что выносить?
— Помои.
Зинченко недовольно скривился:
— Ты давай без подробностей этих натуралистических. Бери в разработку версию одиночки. В случае успешного раскрытия с доведением до суда тебе повышение гарантировано. Может быть, вот это самое кресло. — В подтверждение своих слов Зинченко попрыгал на сиденье, отозвавшемся жалобным поскрипыванием. — Так что старайся, Алексей.
— Не будет раскрытия, — продолжал настаивать на своем Никонов. — Версия одиночки никуда меня не выведет.
— Это как сказать, как сказать… Вот смотри, сейчас я тебе на пальцах растолкую. Предположим, ты преступную группу ищешь. — Зинченко растопырил обе пятерни. — Вот они, голубчики. Двух, трех выдернешь, остальные скроются. — Он загнул почти все пальцы. — Дело нераскрытым останется и повиснет у нас камнем на шее. Классический висяк. А если к тому же мы кого-то из похищенных недосчитаемся, то нам вместо повышения по башке настучат. — Зинченко уронил чугунные кулаки на стол. — Оно нам надо? Оно нам не надо.
Он сделал паузу и устремил взгляд на Никонова, проверяя, должное ли действие возымела произнесенная им речь.
— Теперь давай рассмотрим случай с психом-одиночкой, — вновь заговорил Зинченко, не услышав возражений. — Удобная фигура, а? — Он выставил палец. — Хоть бери его и выбивай показания, хоть предлагай сделку, выгодную следствию. Ты что предпочитаешь, майор?
Вопрос застал Никонова врасплох.
— А? — Он захлопал глазами. — Ничего не предпочитаю.
— А должность новую хочешь? Звезды на погоны?
Никонов пожал плечами.
— Тогда проявляй инициативу, — сказал Зинченко. — Под сидячий камень вода не течет, понял?
— Лежачий.
— Чего?
— Лежачий, товарищ полковник. Под лежачий камень вода не течет.
— А ты не умничай, майор, не умничай. Ты на ус мотай. Я дело говорю.
— Значит, вы предлагаете…
Зинченко предостерегающе выставил перед собой ладонь, такую же квадратную, как он сам.
— Я ничего не предлагаю, Никонов. Я размышляю вслух. Ты высказал предположение, что похищением девушек занимается какой-то психически нездоровый человек, опасный для общества во всех отношениях. Неудивительно, если на допросах такой тип будет запираться и всячески путать показания, чтобы пустить следствие по ложному пути. Следишь за моей мыслью?