— Алексей, мне нужен развод, понимаешь? Без него я не могу выйти замуж. Или ты… ты против?
Алла нашла верную струнку, на которой могла сыграть. Никонов никогда бы не допустил, чтобы она решила, будто он упрямится из-за нежелания потерять ее окончательно.
— Адрес, — требовательно произнес он.
— Так ты с ним встретишься?
— Адрес. Имя. Телефон.
— Ты записал? — спросила она, закончив диктовать.
— Мне не нужно записывать, — отрезал Никонов.
После этого разговора он еще некоторое время лежал пластом, чувствуя себя совершенно разбитым. Он больше никогда не увидит Аллу. Все кончено. В глубине души он верил, что однажды она вернется, несчастная и виноватая. Но теперь это было исключено. Она собиралась замуж. Она вычеркнула его из своей жизни. И тем самым перечеркнула его собственную жизнь. Ту ее часть, которая была прожита вместе.
Явившись на кухню, Никонов взялся варить яйца, но первое же так сжал в руке, что оно треснуло и содержимое плюхнулось на пол.
— Папа! — раздался голос дочери. — На меня приготовишь?
— А ты помочь не хочешь? — спросил он, глядя на желтое пятно у своих ног.
— Я только встала. Еще даже зубы не чистила.
Вариантов ответа существовало превеликое множество, но Никонов выбрал наиболее лаконичный и нейтральный.
— Приготовлю, — буркнул он.
Когда Лора присоединилась к нему, то первым делом сморщила нос:
— Фу, опять яйца!
— Сегодня всмятку, — успокоил ее Никонов.
— Ты же знаешь, что я не люблю вареные яйца. Ни вкрутую, ни всмятку.
— Тогда приготовь что-нибудь сама. Сырники, например.
— Я не умею сырники, — сказала Лора.
— Как насчет каши?
— Терпеть не могу каши!
«Терпение, терпение», — мысленно приказал себе Никонов.
— Мы могли бы готовить по очереди, — произнес он вслух. — В Интернете полно самых разных рецептов. Выбирай любой.
— Где я, по-твоему, время возьму? У меня экзамены. Сегодня математику сдаю.
— Гулять время у тебя есть, — напомнил Никонов. — Целыми днями пропадаешь где-то.
— Свежий воздух полезен для мозга, — парировала Лора, слизывая желток с чайной ложки.
— Лучше бы ты поменьше шлялась, — буркнул он.
— Я не шляюсь, папа! Ты меня за кого-то другого принимаешь.
Намек был более чем прозрачен. Второе яйцо хрустнуло в пальцах Никонова. На ладонь потекло. Он бросил раздавленное яйцо в тарелку и вытер руку салфеткой.
— Я рассказывал тебе о ситуации в городе, — произнес он нарочито тихо и спокойно. — И прошу соблюдать элементарную осторожность, только и всего.
Лора сыпанула сахару в чай и принялась размешивать его с такой силой, как будто вознамерилась разбить чашку на мелкие осколки.