— Все будет хорошо! — пробормотал он, проезжая перекресток.
Сергей ехал, полагаясь на знание родного города, будучи готовым к тому, что центральные магистрали будут перегорожены военным патрулем. Простейшая для мирного времени задача, — попасть из одной точки города в другую, — оборачивалась серьезным испытанием. И если на вражеской территории схема действий была предельно ясной, то здесь, на своей земле, среди соотечественников, все усложнялось многократно. Он ехал по Обводному каналу, вглядываясь в темную стрелу набережной. В городе был введен комендантский час, в этом районе уличное освещение не работало. Вероятно, похожим образом выглядел Ленинград во время блокады.
— Как ты, Марина? — обернулся Сергей.
— Ничего… — прошептала девушка. — Знобит…
— Потерпи, дочка!
Он ехал медленно, стараясь не превышать скоростной порог в тридцать километров в час. Его глаза, с возрастом утратившие способность различать предметы в темноте, всматривались в безлюдные улочки, примыкающие к набережной. Сергей понимал, что с таким темпом движения он вряд ли доберется до института к трем часам ночи, но боролся с желанием придавить ногой педаль газа. Просчитанный маршрут был им вынужденно изменен. В районе Московского проспекта он едва не наткнулся на припаркованный полицейский внедорожник. В салоне машины горел свет, были отчетливо видны облаченные в мешковатые костюмы фигуры людей. Сергей круто заложил поворот и загнал автомобиль во двор. Подождав немного, он покинул салон автомобиля, выглянул на улицу. Красные габаритные огни полицейского внедорожника мирно горели в темноте, как два мерцающих уголька. До притаившегося у стены Авдеева долетели отголоски работающей рации. Спустя пять минут взревел дизельный мотор, внедорожник развернулся в два приема, пересек трамвайные пути и уехал. Сергей сел за руль, вытер о джинсы вспотевшие ладони. Другого пути в центр не было, если бы полицейские не уехали, ему пришлось бы напасть на них.
— Дожили! — ворчливо заметил он, обернувшись к дочери. — Твой папа на старости лет мог угодить за решетку!
— Мой папа крутой! — едва слышно ответила девушка. — Самый крутой папа на свете.
В полумраке салона ее глаза лихорадочно блестели.
Обводной канал, вопреки его опасениям, неприятных сюрпризов не принес. Сергей разогнался до пятидесяти километров в час. Шелковистая полоса воды в канале чернела во тьме. Ночь была безлунной, или же вечная спутница земли была укрыта за плотной пеленой облаков. Мрак окутал город в непроницаемо черных ладонях. Сергей вел кроссовер, ориентируясь скорее на чутье профессионального водителя, нежели на зрение, однако верхом неблагоразумия было бы включить фары. Так он превратится в отменную мишень. Он поймал себя на мысли, что довольно быстро вжился в роль диверсанта, заброшенного на чужую территорию с важным заданием. Основной проблемой он считал предстоящее пересечение моста Александра Невского. Красота Северной Венеции сыграла с городом злую шутку с точки зрения военной стратегии. Город, расположенный на тридцати двух островах, был зависим от нормального функционирования его мостов, и вполне логично, что перекрывая въезды на эти мосты, можно было контролировать перемещение наземного транспорта. На этом принципе был основан план «перехват». При пересечении Лиговского проспекта ему почудилось какое-то движение за спиной. Так бывает, когда в темноте боковое зрение лучше различает предметы, чем когда смотрит на них в упор. Что-то связанное с аккомодацией глаза. Он внимательно посмотрел в боковое зеркало. Ускользающая вдаль чернота дороги, серый контур гранитной набережной. Если за ним и следовал другой автомобиль, то в поле обзора его не было видно. Сергей придавил педаль газа, возвышающийся на углу Лиговского проспекта и набережной Обводного канала храм промелькнул в образе уходящей в небо стрелы с крестом. Какое-то время ощущение следующей по пятам машины не покидало его, но подтверждений своим опасениям Авдеев не нашел, поэтому решил продолжить двигаться по намеченному маршруту. Справа по ходу движения появилась темная масса деревьев и приземистые строения между ними. Возле больницы Ксении Петербуржской было заметно какое-то движение, а спустя триста метров ночную мглу прорезала пара светящихся фар. Ничего не оставалось делать, как остановиться, — в этом месте отсутствовали дворы, дома стояли плотно прижатые друг к дружке, а территорию больницы окружал высокий забор. Сергей заглушил двигатель.