– Поэтому, дорогие родственницы, браслета на Марека я не надену. Вы, тетечка Рузечка, правы. Надежда на благородство фахана с нашей стороны станет непростительной глупостью.
Гражина трубно вздохнула:
– Что ж теперь – ждать, каждую минуту опасаясь каверз от нашего работника?
– Придется. Вы, тетечка, за ним присмотрите. А еще неплохо будет, если сможете, сквозь сон парню нужные мысли внушите: «Уходи, Марек, из Лимбурга, лет через сорок вернешься, когда Моравянка состарится. Что чародеям время? Ничто. Мир посмотришь, попутешествуешь, а после старушка Адель артритными пальцами сама тебе свою жилу откроет». Все в таком роде. Накануне Медоточия я это Мареку и сама скажу.
– А если не уйдет? Ты позволишь нам с Рузей его убить?
– Не позволю, – ответила я твердо и пошла одеваться.
Крахмальная блузка приятно холодила кожу, жилет плотно охватил талию, юбок было три, синяя в складку верхняя и две шелковых нижних. От пышности наряда мне показалось, что из зеркала на меня смотрит благородная пани, я даже присела в реверансе.
– Нужные мысли, это, конечно, хорошо, – прошептала Рузя. – Но заклинание будет надежней.
Я обернулась, чтоб повторить о нежелании бургомистра мне это треклятое заклинание сообщать, но замерла с открытым ртом, тетушка хихикнула, тряся завитыми локонами:
– Да, Адичка, оно у меня есть. Прекрасное, скомпонованное из нескольких, найденных в умных чародейских книгах. Все, что к нему требуется: узнать настоящее имя нашего черноглазого.
Радость моя лопнула, как мыльный пузырек:
– Даже Марек его не помнит.
– Зато бургомистр, скорее всего, прекрасно его знает, – сказала Гражина. – Килера заморочь, улыбнись, позволь приобнять…
– Поцелуй, – поддакнула Рузя. – После лобзания ни один мужчина перед тобой не устоит. Противно? Потерпишь.
Я смущенно сообщила, что с некоторых пор прикосновения Карла не вызывают во мне отвращения, и что, пожалуй, поцелуй не будет неприятен. Тетки обрадовались.
– Наконец ледяная статуя Аделька таять начала, – хохотнула Гражина. – Даже догадываюсь, кто в костер страсти дров подбросил. Марек. Кстати, Адичка, я еще вот что попробую: когда парень заснет, нашепчу, чтоб имя вспоминал, мысли на это направлю. Знаешь, как бывает, бессознательно чего только из глубин памяти не вылазит. А браслетик-то из поленницы забери, пусть здесь лежит, под Рузиным присмотром.
Я выглянула в темноту за окном:
– После закрытия принесу, когда гости разойдутся.
И отправилась исполнять свои обязанности хозяйки трактира.
Зала была почти пуста, народ столпился снаружи, как и вчера, кольцо вокруг крыльца, очередь сельских девиц, Марек в драной на плече рубахе.