У него другой одежды нет? Нужно завтра же смену заказать или тетечку Рузю попросить?
– Чего там? – спросила Гражина над плечом. – Мне отсюда не видно.
– Пан чародей поцелуями за работу рассчитывается, – фыркнула я вполголоса.
– Не поцелуями, – возразила Гося. – Сегодня деньгами, девки-то на другое губы раскатали, только пан Марек сказал, что его невеста, вы, то есть панна-хозяйка, ему с посторонними женщинами лобзаться запретили. Петрик горсть бургомистровых талеров на четвертинки специально выменял.
Я вытянула шею. В очереди действительно не целовались и, судя по недовольным девичьим личикам, четвертаки радости доставляли гораздо меньше, чем могли бы бесплатные поцелуи чародея. Расчет закончился, я отошла к стойке, освобождая дорогу возвращающимся в трактир гостям. Меня приветствовали, поздравляли с удачной охотой и ладным женишком. Тот вошел одним из последних, за ним хромал незнакомый мужчина, пожилой, с длинными седыми волосами, крючковатым носом и яркими голубыми глазами.
Марек остановился в центре залы, хлопнул в ладоши, привлекая внимание:
– Дорогие гости, прошу любить и жаловать, это пан Шпильман – бродячий миннезингер, явился в Лимбург на праздник Медоточия. Сегодня он дает единственный незабываемый концерт в «Золотой сковородке».
Миннезингер раскланялся, достал из-за плеча инструмент, ротту с блестящими струнами, сел на подставленный Мареком табурет. Музыка была привычной, тарифской, гости подхватили песню с первых аккордов.
Чернявый ущипнул Госю, чтоб спешила с заказами, кивнул Петрику и вразвалочку подошел ко мне:
– Шпильмана на втором этаже поселим, уговорились бесплатно, вроде как за работу, чаевые ему.
– Экий ты быстрый!
– А чего тянуть? Развлекать публику после вчерашнего я, прости, не в состоянии. Тем более сегодня работаем в минус.
– Имя свое помнишь? – спросила Гражина осторожно.
Марек вздрогнул, хотя слышать ее не мог, тряхнул головой:
– Что?
– Говорю, – хмыкнула я, – что твоими стараниями в минус сегодня обслуживаем. Зачем бесплатное угощение обещал?
Чародей помолчал, послушал песню Шпильмана, голос у того был хороший, в ноты попадал.
– Не бойся, Аделька, сегодняшняя недоприбыль нам с горкой вернется. Что же касается имени, я точно слышал, ты о нем меня спрашивала, то его я в один прекрасный момент обязательно вспомню.
«Ну да, прекрасный. В момент, когда моя кровь будет стекать по твоему подбородку», – подумала я, награждая неосторожную тетечку гневным взглядом.
Марек моих кривляний не заметил, пялился в вырез крахмальной блузки, велел сесть за столик бургомистра и украшать вечер своими прелестями.