Но однажды задумав погубить Республику, Катилина в первую очередь должен был позаботиться о приобретении сообщников, найти которых в городе, погрязшем в роскоши и разврате всякого рода, было делом нехитрым. Люди без чести и совести, в особенности те, чей разврат довел их до края гибели и которым не оставалось другой надежды, кроме надежды на падение государства, жестокосердные злодеи, убийцы, желавшие избежать суровости закона, — словом, все подонки и отбросы из числа римских граждан, которыми в ту пору буквально кишел Рим, устремились под знамена Катилины, принимавшего их весьма радушно, снабжавшего деньгами и женщинами, окрылявшего их сердца надеждами на лучшее и совсем недалекое будущее, не открывая при этом всей правды о своих замыслах. Охотнее же всего принимал он в число своих друзей и спутников людей молодых, знатных, но безнадежно запутавшихся в долгах. Ему было хорошо известно, что молодость легко доступна любым сильным впечатлениям и что даже самые возвышенные чувства не могут устоять под напором дурных примеров. И в самом деле, среди этих молодых людей были немногие, чьи сердца еще не совсем затронула порча, однако под руководством такого учителя и наставника и они постепенно коснели в грехе и преступлении, становясь ближайшими подручными знатного злоумышленника.
Все, однажды вступившие в заговор Катилины, были вовсе не низкого происхождения. Тем более не были лишены некоторой, и подчас весьма заметной, известности. К числу заговорщиков принадлежали и римские всадники, и выходцы из знатных римских фамилий, и даже некоторые сенаторы. Лентул, Кассий, Цетег и некоторые другие, не менее знатные и родовитые представители римских фамилий, не постыдились присоединиться к сборищу отпетых негодяев. Даже Красс и Цезарь, если верить молве, имели некоторое отношение к этой исподволь, незаметно развивающейся интриге, а последний, Цезарь, даже сознательно и специально способствовал тому, чтобы его имя прочно вошло в историю как имя одного из подозреваемых в тайном сочувствии и содействии планам катилинариев.
Однако подозрение это так и осталось недоказанным и не было подтверждено никакими вескими уликами. Но можно сказать с уверенностью, что именно Цезарь всеми силами своего красноречия и страстности пытался спасти жизнь сообщникам Катилины в тот момент, когда заговор был уже раскрыт, а многие его участники схвачены. Полагали, что и Красс тоже был осведомлен о готовящемся перевороте, намереваясь встать во главе восстания в тот момент, когда станет совершенно ясно, что заговорщики взяли верх. Его целью было свержение власти и авторитета Помпея, к могуществу которого этот богач всегда испытывал нескрываемую зависть.