– Точно простыл. Вон какой горячий. А тебе нельзя. У тебя легкие слабые. И все… знаешь, когда я была маленькой, то есть, не настолько маленькой, как Розочка, но все-таки, мама мне рассказывала сказку о мире, который вырос на ветвях Великого древа. Всякий раз о другом.
Ее голос успокаивал, хотя видят ушедшие Боги, Святослав сумел бы справиться и сам. Всю жизнь справлялся. Но теперь его только и хватило, что лежать и слушать.
– Это Древо было всегда и всегда будет. Я не понимала, как это возможно. А потом вообще забыла… я о многом забыла, – она сама устроилась на плече Святослава, и острый ее подбородок упирался в это плечо. А пальцы задумчиво скользили по его щеке. И стало страшно, что она руку уберет.
Тогда Святослав точно замерзнет.
Насмерть.
Или похуже.
– Теперь вот вспоминаю. Или это не совсем даже моя память? – ее голос был задумчивым. – Но, если и так, это не важно. Древо огромно, оно существует вне времени и пространства, а на ветвях его рождаются миры и боги. Иногда они едины, а иногда нет… боги взрослеют и уходят, а миры тоже взрослеют, но остаются. Некоторые живут долго-долго и сами становятся богами. А с другим случается… всякое.
Становилось легче.
Дышать.
И сердце заработало ровнее. Оно, сердце, обычный орган, так Святославу говорили. Просто кусок мяса, который люди по недомыслию спешат наделить всякими свойствами, хотя единственное его свойство и задача – кровь перекачивать. А что ноет и болит, так провериться надо.
– Миры болеют, как и люди. И не люди. Но кто-то справляется с этой болезнью, а кто-то нет. И тогда мир погибает. Засыпай.
Она не приказала – попросила.
Святослав подчинился. Он закрыл глаза, понимая, что еще немного и провалится в сон, скорее всего кошмарный, другие ему не снятся. Лучше бы конечно вовсе забытье.
Но разве повезет?
Повезло.
Он видел то самое Древо, существовавшее нигде и везде. И корни его уходили куда-то в первозданную Бездну, а ветви держали другую бездну. И на ветвях этих новогодними лоснящимися шарами висели вселенные. Это было совершенно ненаучно, хотя Святослав прекрасно осознавал, что спит, а снам дела нет до науки, но завораживало. И он просто смотрел на Древо, которое рождало миров и богов, а потом пытался среди бессчетного числа их свой собственный.
Но не находил.
И это тоже было хорошо. Почему-то.