Ни БГ, ни Морриконе, ни даже Бог
не придумали к этому саундтрек.
А вокруг торопятся и спешат,
узкоджинсые и заклепанные спешат,
тонкие и юбочные спешат,
вечер их путями прошит.
Ну вот так и сиди, расстегнут, разжат.
Облака волоски тебе ворошат,
шелестят машины, как сто мышат,
и гитара в руках дрожит.
Ну вот так и сиди посреди дорог,
эта площадь большая, как
все пути на свете. Не чуешь ног,
подставляешь солнышку теплый бок,
бутербродами кормишь собак.
И вот так: с запрокинутой головой,
если саундтрек — то, конечно, твой,
и не назван еще никак.
И надо, конечно, страдать и каяться, готовиться к войнам и рыть траншеи. Но у него чуть прохладные пальцы и теплые волосы сзади на шее. И мне бы тут думать, а как все сложится, и мне бы просчитывать все расклады — я строю ему забавные рожицы, и он позвонит мне, а я и рада.
И мне бы писать такое пророческое, чтоб хоть на месяц предречь судьбу — но здесь только ветер каждою строчкою, и смех, и тонкая кожа на лбу. Когда сползала внизу по стеночке, схватили за шиворот, выгнали тьму — ну вот и радуйся беззастенчиво, в плечо нашептывая ему.
А с ним мне даже хочется выше стать, такой уверенной, штурмовой — но можно только погладить, вышептать, все будет солнечно, милый мой. Все будет-будет, из песен соткано, весенний ветер свистит в ушах — и лес, и тонкий закат над высотками, прикосновения не дыша.
И ты — волшебник, ты мир построил, теперь смотри же, как он живет.
И, как на площади перед строем,
я,
выдохнув,
делаю
шаг
вперед.
Дороги — прожиты. Проеханы да просвищены. А был вокзал. Нездоровый и желтый свет. Ты бросил тогда монетку какому-то нищему, ты дал мне какой-то умный тогда совет.
Наверное, быть счастливой. Тогда — справляюсь. Ты не поверишь, но нынче все хорошо. Бежала ведь, как с ухом пробитым заяц, отходила лесами, отстреливаясь, отбиваясь, но все отлично теперь. И поезд прошел.
Прошел по сердцу, и горлу, и нервным пальцам — чтоб не стучали морзянку тебе в окно. По позвоночнику — чтоб не встать и не оступаться, по ребрам — вот интересно бы разобраться, кто б вышел из моего ребра да со мной?
Ладони теплые, чай травяной заварен, и есть работа, и даже любимый есть. А ты не знай, какие приходят твари с ночным затишьем, запахом черной гари — как будто чья-то чужая худая весть. Они мне лгут, что ты там не так уж счастлив, что ты болеешь или там одинок. И плаваю в вязком сне, словно килька в масле. И хочется побежать, да не чую ног.
Дороги прожиты. Автостопом, товарняками — проеханы. И обратно — избави бог. Я собираю мины, а также камни. Ты — как угодно, но точно не одинок.