В письме Чернышевскому (№ 38) она упоминает 200 рублей, которые ей пришлось уплатить, видимо, как штраф за неудачно проведенные роды, повлекшие смерть матери и ущерб здоровью ребенка. Сложно сказать, насколько правдив и точен этот рассказ, поскольку никаких подтверждающих его полицейских или судебных документов в Эстонском национальном архиве мне обнаружить не удалось. Возможно, никакого следствия и не было, если Грюнвальд в самом деле удалось откупиться от неприятностей. Во всяком случае, в XIX в. в Российской империи действительно существовала практика особого рассмотрения во врачебных управах всех смертельных случаев при родах для выяснения ошибок в действиях повивальных бабок[79].
Несмотря на этот инцидент, Грюнвальд, если доверять ее письмам, в конце апреля – мае 1861 г. смогла получить в Дерпте казенное место так называемой «свободной» повивальной бабки, за которое якобы нужно было внести 700 рублей серебром, чтобы получить казенную квартиру в три комнаты и разрешение «держать у себя больных» (письмо № 40, с. 175). Здесь сразу два обстоятельства вызывают подозрение. Во-первых, в тогдашней практике в России роды проходили на дому у роженицы или в клинике, но не на дому у акушерки. Во-вторых, факт взимания такой гигантской суммы за казенное место должен был смутить Чернышевского (да и Добролюбова), поскольку законодательство и обычная практика того времени предполагали, что «при трудоустройстве повивальных бабок местные власти обязаны были оказывать всяческое содействие»[80], т. е. предоставлять квартирные и прогонные деньги и другие льготы. В остзейских губерниях, конечно, могла быть в этом отношении своя локальная специфика, но из дальнейших пояснений Терезы становится ясно, что 700 рублей – это что-то вроде взятки, которую с нее потребовали, чтобы она получила казенное место акушерки, или же, возможно, она сама решила «подсуетиться»:
Этот раз я прошу Вас, мне после не нужно будет присылать денег, потому что я буду сама заслуживать себе денег, здесь ведь очень много значит новая Бабка, особенно здесь все такие старые, так я через это много могу выиграть, срок мне дали до 10го июня, тогда я 14го поступлю на службу. Эти деньги для того нужно внести, потому что многие хотят это место, ведь и правда без денег ничего нельзя сделать, да кроме того я буду до смерти своей обеспечена (письмо № 40, с. 175).
Правда, полтора года спустя, в феврале 1862 г., Грюнвальд будет снова писать об этой сумме все тому же Чернышевскому: «Не думайте, добрый Николай Гаврилович, что дорого стоит место, после 12ти лет мои 575 с процентами отдадут мне обратно, здесь в Дерпте уж так заведено, что плотят вперед» (№ 43, с. 179). Это новое объяснение вызывает большие сомнения: вряд ли в Дерпте существовал такой порядок