Бросается в глаза, что судебное разбирательство здесь соседствует с необходимостью внести теперь уже не 700, а 675 рублей за искомое место (остальную часть она уже якобы уплатила). Такое нагромождение злоключений должно было выглядеть совсем уж неправдоподобным, даже если в реальности имело место что-то близкое к этому (например, обещавший ей место чиновник готов был ждать взятки довольно долгое время, довольствуясь задатками). Одновременно Тереза сообщала в том же письме, что 28 августа или 19 сентября ей предстоит экзамен по акушерству и детским болезням, т. е. ее учеба на курсах продолжалась.
В сентябре 1861 г. Грюнвальд отправила Добролюбову следующее жалобное письмо, в котором продолжала просить о 675 рублях, которые нужно было внести за место (№ 36). При этом на этот раз она задействовала новые аргументы – обещала прислать в подтверждение своих слов какие-то документы, как только она их получит. Добролюбов в те тяжелые недели конца октября уже не вставал с постели и к крайнему для Терезы сроку 25 сентября ничего не прислал. От отчаяния в конце сентября, как следует из ее писем, она заняла 350 рублей, а на недостающую сумму в 325 рублей заложила свои вещи:
Я просила до 25 сентября, так крепко я надеялась получить, теперь я должна непременно заплатить до 10 октября, т. е. выкупить свои вещи, в случае, [если] я не выкуплю, тогда продадут, и мне не в чем будет ходить в холодное время. 350 р[ублей] с[еребром] я заняла деньгами, а 325 я заложила вещи. Место это будет на 12 лет, ведь в 12 лет я могу много накопить. Ради Бога, добрый Николай Гаврилович, не думайте, что я обманываю Вас. Эксамен я выдержала, потому и стоило мне так много, ведь много стоит место, а за то ничего не стоит прожить, потому что все дают из казны на все 12 лет, и кроме того я могу уе[з]жать в отпуск на две недели (письмо № 42, с. 178).
Порадуйся же немного за меня, я сдала 3 экзамена, по акушерскому делу, детским болезням и по воспалениям, это разные болезни. Еще я хочу, и уже начала, изучать болезни глаз, потому что, мой любимый Колинька, мне очень нравится медицина, и еще изучаю, как самому можно сделать порошки и разные пластыри и напитки. Самое сложное – болезни глаз, но я все же хочу попытаться (письмо № 37, с. 171).
Грустные новости о больших долгах соседствуют здесь с радостью от сданного экзамена (очевидно, это были финальные испытания на акушерских курсах) и желание продолжать заниматься медициной. Вряд ли она была способна лгать настолько искусно, что придумывала даже пластыри и названия учебных предметов. Скорее, Тереза немного «корректировала» действительно имевшие место обстоятельства, подавая их в выгодном для нее свете.