Hat dir der Onkel geschrieben das er will ein Zimmer nehmen und den Diener ablassen, zu was soll er es thuen? Der Onkel ist auch gut und hat für mich 2 mal geschrieben ist, aber bös etwas auf mich, das ich habe für N[ikolai] G[awrilowitsch] geschrieben und Geld gefragt, und nicht bei ihm. Ich bin jetzt Gott sey dank gesund, war aber wieder sehr krank gewesen von Schrek durch Feuerschade.
Meine Ohren wahren wohl besser aber durch dieß Schrek sind mir die Ohren wieder schlechter, aber man verschpricht mir die Ohren auskuriren, den ich nehme Wannen aus Kräuter.
Guter Kolinka, schreibe doch bald wieder es wird ja für mich ein großes Glük seyn, und wie werde ich mit Ungeduld erwarten ein Antwort. Vergeß doch nicht
Deine arme T[herese] G[rünwaldt].
P.S. Du schreibst jetzt sehr gut Deutsch, es freut mich von Herzen.
Deinen lieben Portrait verware ich wie mein Augapfel, aber du siehst sehr mager aus. Warum hast du ohne Brille abgenomen, trägst du die Brille nicht mehr? Schreibe mit wem bist du gefahren nach Ausland und wie du lebst.
{Ich wohne sehr sehr einfach, zahle mit Kost und Quatir 10 r[ubel] s[ilber]}
Meine Adresse ist so: Близ Великой реки, Выползовой слободы, в доме прачке Настасьи Митрофановой.
РО ИРЛИ. Ф. 97. Оп. 2. Ед. хр. 52. Л. 49–49 об., 50–50 об.
Перевод:
Псков, 7 июля 1860
Мой любимый, добрый Колинька, я не знаю, что мне о тебе думать, потому что ты совсем не пишешь своей бедной Т[ерезе]. Ты не ответил на 2 моих письма[251], может быть, ты уже женился или нашел новую подругу, поэтому у тебя нет времени писать. Ах, как ужасно думать, что ты все же забыл, и не меня одну, но и своего лучшего друга Николая Г[авриловича]. Он жалуется, что ты очень мало ему пишешь[252]. По этому можно судить, что ты довольно счастливо живешь, впрочем, так и живи и радуйся, но пиши мне, чтобы и я могла порадоваться, потому что твое счастье для меня лучшее счастье и радость.
Любимый, дорогой Колинька, мне очень печально писать тебе, потому что я совершенно не могу писать тебе веселые письма. Сейчас со мной вновь случилось большое несчастье, здесь у нас был пожар, а я как раз была в деревне у одной больной, вернулась домой, все потеряно и вот я осталась в том, в чем была, но еще более печально то, что я и деньги потеряла, 3 июня я получила твои деньги 100 [рублей], и оставила их дома, взяла только портрет, и вот все утрачено, единственное, что мне осталось, – твой портрет. Я писала Н[иколаю] Г[авриловичу] об этом, и он мне прислал очень приятное письмо и 60 р[ублей] денег[253]. Я не столько радовалась деньгам, сколько его доброму и ласковому письму. Благодарю и тебя, Колинька, ты не забываешь меня, хотя ты так далеко, заботишься обо мне. Одно только плохо, что ты не пишешь, за 6 недель я только одно письмо от тебя получила, и притом ты совершенно не отвечаешь на то, что я пишу, верно, ты совсем мои письма не читаешь, может быть, ты не так добр, как раньше. В августе месяце я думаю снова по ехать в Дерпт, чтобы дальше учиться, в Дерпте я сберегла те 250 р[ублей]. В конце августа я заберу деньги, потом начну заниматься практикой. Я уже приняла одного малыша у моей хозяйки, где я сейчас живу. Это занятие не тягостное, только нужно иметь большое терпение и сидеть ночами.