– Ты помнишь, – спросил он, – как дрозд пел для нас, тогда, в первый день, на краю леса?
– Он не для нас пел, – отозвалась Джулия. – Он пел, чтобы себя самого порадовать. Нет, даже не так. Он просто пел.
Птицы поют, пролы поют, а партийцы не поют. Во всем мире: в Лондоне и Нью-Йорке, в Африке и в Бразилии и во всех неизвестных, запрещенных землях, простирающихся за границами, на улицах Парижа и Берлина, в деревнях на бескрайней Русской равнине, на базарах в Китае и Японии – везде стоит одна и та же крепкая, непобедимая фигура, чудовищно раздувшаяся от работы и родов, трудящаяся с рождения до смерти и все равно способная петь. И из этого мощного лона в один прекрасный день обязательно появится раса сознательных существ. Ты умрешь, а за ними будущее. Но вы можешь прикоснуться к этому будущему, если сохранишь живой ум, в то время как они сохранят живое тело, и передашь дальше секретное учение о том, что два плюс два – четыре.
– Мы покойники, – сказал он.
– Мы покойники, – послушно повторила Джулия.
– Вы покойники, – произнес железный голос за их спинами.
Они отпрыгнули друг от друга. У Уинстона все внутри, казалось, превратилось в лед. Он видел, как расширяются зрачки в глазах Джулии. Ее лицо стало молочно-желтым. Румяна на щеках резко заалели и будто приподнялись над кожей, существуя теперь отдельно.
– Вы покойники, – повторил железный голос.
– Это за картиной, – выдохнула Джулия.
– Это за картиной, – сказал голос. – Оставайтесь на своих местах. Не двигайтесь без приказа.
Началось, вот и началось! Им ничего не оставалось, как только стоять и смотреть друг другу в глаза. Бежать, чтобы спастись, выскочить из дома, пока еще не слишком поздно – им это и в голову бы не пришло. Они без раздумий подчинились железному голосу, идущему из стены. Раздался щелчок, словно откинули щеколду, и звук бьющегося стекла. Картина упала на пол, открывая находящийся за ней телеэкран.
– Сейчас они видят нас, – сказала Джулия.
– Сейчас мы видим вас, – подтвердил голос. – Встаньте на середину комнаты. Спиной к спине. Руки за голову. Не прикасайтесь друг к другу.
Они и не касались друг друга, но ему казалось, что он ощущает дрожь тела Джулии. Или, может быть, это он сам дрожит. Ему удалось унять стук зубов, но вот колени не подчинялись ему. Внизу раздался топот ботинок – в самом доме и снаружи. Двор наполнился людьми. Что-то волокли по каменным плитам. Пение женщины резко оборвалось. Затем послышался долгий катящийся звук, будто корыто швырнули на другой конец двора, а потом отовсюду понеслись сердитые крики, закончившиеся воплем боли.