«Если и есть надежда, – написал он в дневнике, – то она связана с пролами». Он снова и снова возвращался к этим словам, к этой фразе, заключающей в себе и мистическую истину, и явную нелепость. Он зашел в какие-то непонятные трущобы с постройками грязно-коричневого цвета, где-то к северо-востоку от места, которое когда-то было вокзалом Сент-Панкрас. Он брел по вымощенной булыжником улице с маленькими двухэтажными домишками, чьи разбитые двери открывались прямо на тротуар и которые почему-то напоминали крысиные норы. Повсюду, среди булыжников мостовой, виднелись лужи грязной воды. А в дверных проемах и рядом с ними, в узких переулках, расходящихся от обеих сторон улицы, в невероятном количестве роились люди: девушки в полном расцвете лет с грубо накрашенными помадой губами, за которыми гонялись молодые парни; переваливающиеся, словно утки, толстые бабы, глядя на которых легко представить, какими станут девушки через десять лет; дряхлые сгорбленные создания, шаркающие растоптанными ступнями; босоногие дети, играющие прямо в лужах и бросающиеся врассыпную, услышав сердитые крики матерей. Не меньше четверти окон на улице были выбиты и закрыты картоном. Почти никто не обращал внимания на Уинстона, лишь некоторые смотрели на него с настороженным любопытством. У двери стояли две уродливые тетки с кирпично-красными руками, сложенными поверх фартуков. Подойдя поближе, Уинстону удалось расслышать обрывки их разговора:
– Да, грю ей, все очень хорошо, грю. Была б ты на моем месте, сделала б, что и я. Легко критиковать, я грю, тебе бы мои заботы.
– А, – отозвалась другая, – вот именно, им все шуточки. Все бы шуточки.
Их крики резко оборвались. Он проходил мимо – женщины изучающе смотрели на него и враждебно молчали. Хотя, наверное, нет, не враждебно – просто с некоторой настороженностью, минутной заминкой, словно заметили какое-то незнакомое животное. Голубые комбинезоны партийцев не часто увидишь на улицах вроде этой. Действительно, неразумно показываться в таких местах без особой на то надобности. Наткнешься на патруль – тебя могут остановить. «Могу я посмотреть ваши документы, товарищ? А что вы здесь делаете? В какое время ушли с работы? Вы обычно ходите домой этой дорогой?» – и так далее, и тому подобное. Не то чтобы существовали какие-либо правила, запрещавшие ходить домой непривычным маршрутом, но дойди это до полиции мыслей, и самого факта будет достаточно для привлечения внимания.
Внезапно улица пришла в движение. Со всех сторон неслись предупреждающие крики. Люди влетали в дверные проемы, как кролики в нору. Молоденькая женщина выпрыгнула из двери прямо перед носом Уинстона, схватила крошечного малыша, игравшего в луже, обернула его фартуком и снова прыжком скрылась в доме – и все это отработанным движением, за секунду. В то же мгновение появился мужчина в черном костюме, походившем на концертную гармонь; он показался из переулка и бежал по направлению к Уинстону, взволнованно указывая на небо.