Уинстон прижался губами к ее уху.
– СЕЙЧАС, – прошептал он.
– Не здесь, – ответила она шепотом. – Вернемся в укрытие. Там безопаснее.
Быстро, иной раз случайно хрустя ветками под ногами, они пробрались на полянку. Оказавшись в кольце ясеневых деревьев, она развернулась и посмотрела на него. Они оба прерывисто дышали, и в уголках ее губ снова появилась улыбка. Она стояла и в течение нескольких секунд смотрела на него, затем он услышал звук расстегивающейся молнии ее комбинезона. И да! Все было почти как во сне. Почти так же быстро, как ему представлялось, она сорвала с себя одежду, и когда она отбросила ее в сторону, это напомнило ему тот волшебный жест, который, казалось, уничтожил всю цивилизацию. Ее тело блестело под лучами солнца. В это мгновенье он и не смотрел на него, его взгляд приковало веснушчатое лицо с со слабой, но дерзкой улыбкой. Он встал перед ней на колени и взял ее руки в свои.
– Ты уже делала это раньше?
– Конечно. Сотни раз – ну, скажем, десятки раз.
– С членами Партии?
– Да, всегда с членами Партии.
– С членами Внутренней партии?
– Нет, только не с этими свиньями, нет. Но многие из них были бы рады, имей они хоть четверть шанса. Они не такие святые, как кажутся.
Сердце ушло в пятки. Она десятки раз делала это. Ему хотелось – пусть сотни, тысячи раз. Все, что содержало намек на изъян, наполняло его дикой надеждой. Кто знает, может быть, Партия сгнила внутри, а культ энергии и умения жертвовать своими интересами просто призваны скрыть несостоятельность. Если бы он мог заразить их всех проказой или сифилисом, с какой бы радостью он это сделал! Все, что угодно, лишь бы разложить, ослабить и подорвать! Он потянул ее вниз, и теперь они оба стояли на коленях лицом к лицу.
– Слушай, чем больше мужчин у тебя было, тем больше я тебя люблю. Ты понимаешь, о чем я?
– Да, отлично.
– Я ненавижу чистоту, я ненавижу доброту! Не хочу, чтобы на свете существовали добродетели. Хочу, чтобы все были насквозь испорчены.
– Ну, тогда я тебе подойду, дорогой. Я насквозь испорчена.
– Тебе нравится этим заниматься? Я имею в виду не только со мной. Я имею в виду сам процесс?
– Обожаю его.
Вот и все, что он хотел услышать. Не просто любовь одного человека, а животный инстинкт, одно лишь всепоглощающее желание – вот сила, которая разорвет Партию на куски. Он прижал ее к траве, к упавшим колокольчикам. На сей раз все было легко. И вот восстановив дыхание, они отвалились друг от друга с какой-то приятной беспомощностью. Солнце, казалось, припекало еще сильнее. Им обоим хотелось спать. Он нащупал рукой сброшенный комбинезон и слегка прикрыл им ее. И почти сразу же они уснули и проспали так примерно полчаса.