– Что… что такое? – Юэн больше не двигается. Переводит взгляд с Жасмин на грозного непрошеного гостя.
– Простите, что прервал, но для специальной ВИП-записи нам достаточно. – Мужчина показывает на камеру наблюдения над дверью, мигающую красным индикатором; Юэн ее даже не заметил.
– Что происходит? – Юэн смотрит на Жасмин, которая отводит глаза. Как только он с нее слезает, девушка откатывается в сторону и проворно улепетывает из комнаты.
– Доктор Кто? Добро пожалывать в ТАРДИС, – говорит мужчина со зловещей улыбкой насильника. – Я владелец этого заведения. Меня зовут Сайм. Виктор Сайм.
– Что вам нужно? Так вот чем вы тут занимаетесь…
– Я хочу, чёбы ты пошел и встретился со своим шурином. В «Сити-кафе» на Блэр-стрит. Через полчаса. Он расскажет тебе все, чё надо знать.
Глумливая уверенность этого мужчины задевает Юэна за живое. Сайм неподвижен, будто мертвец: говорят за него лишь проницательные зеленые глаза. Пытаясь хоть как-то взять ситуацию под контроль, Юэн вещает своим профессиональным голосом:
– Но зачем вы меня снимаете? При чем тут Саймон?
– Не люблю повторять, док. Если будешь меня заставлять, тогда воспользуйся своей инсайдерской информацией и точно скажи, в какую реанимацию хочешь попасть, – говорит Сайм холодно и бездушно. – Еще раз: «Сити-кафе» на Блэр-стрит. А теперь иди.
Зажатый в тисках своего молчания, голый подиатр натягивает одежду. Все это время он чувствует на себе взгляд сутенера и с облегчением выбирается наружу.
По дороге в «Сити-кафе» мозг Юэна закипает от растерянности. Надрывный узел в животе подсказывает, что эта новая катастрофа сделала и так ужасное положение бесконечно более рискованным. Он уверен, что последует шантаж. Мысль о прощении Карлотты – словно ускользающая радиочастота: ум то настраивается на нее, то ее теряет. Она затихает полностью, а через минуту прекрасно звучит на всю мощь, предлагая безграничные возможности. За неразберихой зарубежных поездок последовала двойственность последних нескольких дней, на тиндере и в саунах, непрестанные метания между воодушевлением и отчаянием. А сейчас, видимо, просто идет подготовка к новому кошмару, который полностью еще проявится.
«Надо было остаться до конца годичного отпуска, попутешествовать по свету, наблядоваться от души. Зачем я вернулся?» Но когда он потакал своим низменным инстинктам, положение становилось только хуже. «Или, может, вернуться на работу, – размышляет он, – снять квартиру, быть для Росса ответственным воскресным папой и жить себе одиноким кобелем». Но где-то за порогом сознания он отчетливо чувствовал, что такая жизнь ему почему-то заказана. Даже учитывая вмешательство Сайма и эту кошмарную запись, в конце концов он все же повел себя наиболее разумно.