В своё время Ромка очень многое прочёл из того же Джека Лондона о «белом безмолвии». Читал всегда хорошо: под торшером, в уютном кресле, со стаканом горячего чая… Переживал за героев, представлял, как бы он… А как бы он? Вот он сейчас и «как бы…» Есть у Джека Лондона такой рассказ, когда человек выходит один в маршрут, минус шестьдесят по Фаренгейту, по Цельсию это где-то пятьдесят два… Холодно! И человек этот промочил ноги в ловушке ручья. Хотел костёр разжечь, да не смог, так и замёрз. Мораль такая: не ходи в маршрут в одиночку. Друг бы разжёг ему костёр, и человек остался жив. Конечно, с его положением такой случай сравнивать глупо, но всё же: был бы рядом друг, он бы просто вывел его из тундры, из темноты, из слепоты. Но друга не было, все друзья были годны к службе в армии и сейчас отдавали свой долг Родине.
Вода закипела быстро. Прямо в колбу Ромка бросил два пакета чая, сахара несколько ложек, достал колбу и, держа её в перчатках, обжигаясь, стал пить. Холодно не было, но Ромка знал по опыту своему небольшому, что человек после ходьбы остывает очень быстро, оглянуться не успеешь. Полчаса посидишь на снегу — и замёрз. Поэтому любое тепло лишним не будет.
Через час его пробрал первый озноб. Ромка поднялся на ноги, беспомощно в который раз оглянулся в темноте, надел лыжи и пошёл… Куда? Куда-то вперёд. Правда, он сейчас не знал, где этот «перёд», но, на всякий случай, пошёл не в ту сторону, в которую шёл до сих пор, а совершенно в другую. Может, так выйдет на подъём перед городом. Ему лишь бы оказаться наверху, лишь бы выйти из балки. Освещённый огнями город он всё равно увидит, увидит просто свет… О, боже мой, сейчас бы свет! Тучи висят так низко, тучи столь тяжёлые и тёмные, что даже света города не отражают. Но если выйти на подъём — город раскинется перед ним сразу во весь горизонт одним облаком туманного света, и тогда он пойдёт просто на этот туман света… А если не раскинется? Если он даже этот туман света не сможет увидеть?.. Страх ударил ещё раз, ударил вновь больно, и Ромка опять ускорил шаг. Он бодро двинулся в обратном направлении, совершенно не предполагая, что два часа назад ушёл от города на несколько километров назад, а теперь идёт просто вдоль, идёт просто параллельно подъёму и городу за ним, куда-то в глубь тундры, в то самое «белое безмолвие», где человеку в одиночку с природой не справиться.
Сколько шёл, Ромка не считал. Просто шёл в темноте ночи, переставлял лыжи, вначале считал шаги, потом перестал, потом стал смотреть перед собой, в надежде хоть что-то увидеть обнадёживающее.