Оказалось, что офицеры уже пленены, и Черчилль разделил эту позорную участь. Найдись при нем пистолет – его могли бы расстрелять: по законам военного времени той поры, гражданское лицо, схваченное с оружием в руках, подвергалось высшей мере наказания.
Но, несмотря на обоснованные подозрения, что корреспондент во время боя орудовал отнюдь не пером, Уинстона пощадили – лишь потому, что «не каждый день в плену оказывается сын лорда».
Потянулись дни унизительного заключения. Офицеров держали в хорошо охраняемом здании школы в центре Претории. Заговор нескольких друзей с целью побега окончился тем, что за стену удалось перебраться лишь Уинстону.
«В КАВАЛЕРИЙСКОЙ АТАКЕ, КАК В КАКОМ-ТО СМЫСЛЕ И В ОБЫЧНОЙ ЖИЗНИ, ПОКА ТЫ ПРИ ОРУЖИИ, ТВЕРДО ДЕРЖИШЬСЯ В СЕДЛЕ И НЕ ВЫПУСКАЕШЬ ИЗ РУК ПОВОДЬЯ, ВРАГИ ПРЕДПОЧИТАЮТ С ТОБОЙ НЕ СВЯЗЫВАТЬСЯ, ОНИ СТОРОНЯТСЯ ТЕБЯ»
(У. Черчилль)
Впоследствии его не раз обвиняли в предательстве друзей и нарушении честного слова, что он не попытается бежать, которое он якобы дал.
Сам Черчилль с презрением отметал эти обвинения, уверенно утверждая, что никаких «честных слов» в этой войне ни с кого уже не брали, этот обычай остался в прошлом. Его содержали как обычного пленника, и он имел полное право бежать. Что касается «брошенных друзей», он и в самом деле принял решение уходить в одиночку, но лишь после того, как убедился: повторить его путь и выбраться за стену ни один из участников заговора не может.
Вернуться означало пережить позор и ужесточение условий содержания. Да и какого черта?! Возвращение было не в характере Уинстона.
Он отправился в ночь, пересек вражескую столицу из конца в конец и спрятался в товарном поезде, который, по его расчетам, направлялся на нейтральные португальские территории. Покинуть поезд, однако, пришлось гораздо раньше.
Рискуя быть схваченным, Черчилль обратился за помощью к британцам, обслуживающим остановленные на время войны шахты. К счастью, он угадал: дом, в который он постучался, был единственным, где его не выдали, а, напротив, помогли укрыться, а потом и покинуть страну в товарняке с зерном.
Оборона бронепоезда принесла Уинстону репутацию храбреца. Успешный побег вознес его на недосягаемую высоту. Газетное жалованье, накопившееся за время пленения (между прочим, он получал 250 фунтов в месяц, что сравнимо с десятью тысячами фунтов в наше время!) плюс гонорары за присланные материалы сделали его наконец-то финансово независимым.
Настало время для нового шага – в политику.