Пак помотал головой.
– Наверное, я забыл им ее отдать, поэтому она и оказалась среди вещей. Ну и что? У нас хранилось сколько-то старых сигарет, мы о них не знали. Это неважно.
Звучало правдоподобно. Только вот жвачка, освежитель, списки квартир – все это доказывало, что он использовал пакет, чтобы прятать вещи прошлым летом. Нет, Пак сейчас лжет, как и в кабинете Эйба. Она вспомнила холодок, который ощутила, увидев, как убедительно он может настаивать на правдивости заведомо лживых слов. Теперь он продолжал в том же духе и надеялся одурачить ее.
Пак, видимо, принял ее молчание за согласие и отодвинул жестянку.
– Отлично, с этим решено. Выбросим и забудем, – сказал он и поднял штраф за парковку. – А теперь перейдем…
Она вырвала у него листок и порвала.
– Штраф? Штраф – это ерунда. Просто деньги, заплатил и готово. В отличие от этого, – она подняла жестянку, встряхнула ее, так что содержимое зазвенело, потом резко положила и раскрыла. – Видишь сигареты? Марки «Кэмел», ровно как та, при помощи которой кто-то убил наших пациентов на нашей территории. А еще жвачка и освежитель, ими обычно скрывают запах. Все это спрятано у нас в сарае. Думаешь, это ерунда, при том, как ты весь день клялся в суде, что больше не куришь? Это не ерунда. Это улики, – заявила она и бросила на стол папку с документами от риэлтора. – А представляешь, какие выводы юристы сделают из вот этого? Что скажут присяжные, если узнают, что прямо перед взрывом ты втайне планировал переезд в Сеул?
Пак поднял папку и уставился на обложку.
– Я твоя жена, – сказала она. – Как ты мог скрыть такое от меня?
Он пролистал документы, глаза метались по страницам, словно пытаясь осознать написанное, уловить хоть какой-то смысл.
Видя взгляд Пака, пустой и неуверенный, Янг почувствовала, как гнев уходит, сменяется тревогой. Врачи предупреждали, что в будущем могут проявиться новые симптомы. Неужели повреждения затронули мозг, и он забыл о списках?
– Ю-бо, что не так? Расскажи! – сказала она.
Пак взглянул на лицо Янг, на ее руку, словно позабыл, что она стояла рядом. Он нахмурился, потом глубоко выдохнул.
– Извини. Просто дурацкая голубая мечта. Поэтому я ничего не рассказал.
– Что не рассказал? – спросила она. К ней снова подступила тошнота. Она ожидала, что правда принесет облегчение, она поймет, что не выдумала все сама. Но теперь, когда он с видом раскаяния сознается, она мечтает вернуться на несколько секунд назад, когда ее подозрения еще не подтвердились и злость была беспочвенной.
– Извини, – сказал он. – За то, что не выбросил сигареты. Знаю, я должен был бросить курить, да я и бросил, я больше не курил, но мне нравилось держать сигарету в руке. Когда меня что-либо беспокоило, это помогало… просто ощущение, запах. Они так сильно пахли, даже если не раскуривать, что я купил освежитель и жвачку. Я не хотел, чтобы ты узнала, потому что… потому что это было так глупо. Проявление слабости.