Выгнала его жара. Не просто легкий дискомфорт от того, как маринуешься в собственном поту, но руки. Ладони не потели. Они становились красными и обгорелыми, словно пластиково-гладкая пленка запирала пот, сохраняя его под кожей. Он убеждал себя, что боль не настоящая, нервные окончания давно отмерли, но становилось только хуже, так что он больше не мог терпеть. Он решил выйти на улицу. Ляжки прилипли к кожаному сиденью, но ему было все равно, он быстро встал. Кожа оторвалась и испытывала жжение, но его радовало смещение болевых ощущений.
Он сплел пальцы и вытянул руки над головой, представляя себе, как кипящая кровь отливает от рук. Он постоял там еще минут десять, ходил из стороны в сторону, пытаясь придумать, что еще можно делать, кроме как просто ждать – может, покидать камешки, чтобы привлечь внимание Мэри? И тут он унюхал запах дыма. Это просто игра воображения, решил он для себя. Он сейчас так близко к месту пожара, что сердце трепетало, кровь бурлила, пробуждая воспоминания о запахе той ночи. Он заставил себя издалека взглянуть на ангар – напоминающие остов поврежденные стены, почерневшая покосившаяся подводная лодка внутри, с проглядывающими сквозь сажу пятнами голубой краски, – и попытался внушить себе, что огня нет. Дыма нет.
Он повернулся к кучке сосен за спиной и глубоко вдохнул. Свежий, чистый воздух зеленого леса – вот что он ожидал, вот что его мозг должен был воспринять, но запах дыма никуда не делся. И еще что-то. Слабое шипение вдалеке. Потрескивание. Он огляделся и увидел: дым поднимается едва заметным столбом, прежде чем раствориться в ярко-голубом небе.
Он испытал приступ облегчения – у него нет галлюцинаций, он не сходит с ума, а потом начал паниковать. Огонь. Дом Ю? Деревья загораживали обзор, он не мог сказать наверняка. Поворачивайся, беги в машину и уезжай, – твердил голос в голове. Он вспомнил, что в машине остался телефон, правильно сейчас будет взять его и вызвать пожарных.
Но он этого не сделал. Он побежал. К дыму, сквозь заросли. Приблизившись, он заметил, что дым идет с передней стороны дома, поэтому обежал вокруг. Треск огня становился громче, но были и другие звуки. Голоса. Пак и Мэри. Не крики ужаса, не зов помощи, а спокойное обсуждение.
Мэтт хотел было остановиться, но было поздно. Они подняли взгляды, когда он завернул за угол. Пак ахнул. Мэри завизжала и отпрыгнула.
Огонь горел в ржавой железной бочке перед ними. Бочка – для мусора? – была высотой с инвалидное кресло Пака, так что языки пламени плясали на уровне его лица, отбрасывая мерцающие оранжевые отблески.