Янг выглядела ошеломленной и слишком расстроенной, чтобы что-то сказать.
– Янг, извини. Мне не следовало это рассказывать. Это все мелочи. Забудь об этом, пожалуйста. Мэри – хорошая девушка. Не знаю, рассказывала ли она тебе, но прошлым летом она общалась с риэлтором, чтобы подыскать вам двоим квартиру, хотела вас удивить, это очень заботливо с ее стороны и…
Янг крепко схватила ее за плечо, впиваясь ногтями.
– Квартиру? В Сеуле?
– Что? Не знаю, но почему в Сеуле? Я подумала, где-то в окрестностях.
– Но ты этого не знаешь? Ты не видела?
– Нет, она просто говорила про квартиры, она не сказала где.
Янг закрыла глаза. Хватка ослабла, казалось, ее пошатывает.
– Янг, все хорошо?
– Я думаю… – Янг открыла глаза, несколько раз мигнула. Попыталась улыбнуться. – Кажется, мне нехорошо. Надо вернуться домой. Пожалуйста, передай Эйбу наши извинения, что мы сегодня не приехали.
– Нет-нет. Хочешь, я тебя отвезу? Время еще есть.
Янг покачала головой.
– Нет, Тереза. Ты мне очень помогла. Ты хорошая подруга, – Янг сжала ее руку, и Тереза почувствовала, как по телу разливается стыд, отчаянное желание хоть как-то уменьшить терзания Янг.
Когда Янг была на полпути к выходу, Тереза окликнула:
– Чуть не забыла, – Янг обернулась. – Я раньше слышала, как Эйб говорил, что кто бы ни звонил в страховую с телефона Мэтта, он говорит по-английски без акцента. Так что Пак вне подозрений.
Янг открыла рот, брови нахмурились. Глаза забегали из стороны в сторону.
– Без акцента? – переспросила она, словно не знала значения этих слов и спрашивала подсказки у сидящих за первой партой, а потом лицо прояснилось и глаза успокоились. Она закрыла глаза, рот искривился не то от желания зарыдать, не то в улыбке.
– Янг? С тобой все хорошо? – Тереза встала, чтобы подойти ближе, но Янг открыла глаза и замотала головой, словно умоляя не приближаться. Не говоря ни слова, Янг повернулась к Терезе спиной и вышла из зала.
Она оказалась в незнакомой комнате на жестком стуле. Где она? Кажется, она не спала и не теряла сознания, но совершенно не помнила, как тут очутилась. Это как едешь домой и вдруг обнаруживаешь, что ты уже в гараже, но не помнишь самой поездки.
Она огляделась. Крошечная комната, четыре складных стула и столик размером с телевизор занимали половину пространства. Пустые серые стены. Дверь закрыта. Ни окон, ни вентиляции, ни кондиционера. Ее заперли в какой-то камере? Палата для умалишенных? Почему здесь так жарко и душно? У нее закружилась голова, она едва могла дышать. Внезапное воспоминание – Генри говорит: «Генри жарко. Генри не может дышать». Когда же это было? Наверное, ему было лет пять, он еще путал местоимения и не говорил «я». Так было все время с его смерти: все, что она видела или слышала, даже никак с Генри не связанное, пробуждало воспоминания, отправляло ее разматывать нити прошлого.