Янг моргнула, быстро, словно сдерживая слезы, и спросила:
– Получается, это все ты? Ты все сделал, без чьей-либо помощи, никто больше не принимал участия?
Он заставил себя смотреть только на Янг.
– Да. Больше никто не знал. Я понимал, что это опасно, и не хотел больше никого привлекать. Я все сделал в одиночку.
– Это ты взял телефон Мэтта и позвонил в страховую?
– Да, – ответил он.
– Ты звонил риэлтору по поводу жилья в Сеуле?
– Да.
– Ты спрятал бумаги в сарае?
Он кивнул.
– Ты купил сигареты и спрятал их в жестянке?
Пак кивнул, кивал на все вопросы, сыпавшиеся градом, все быстрее, ощущая себя фигуркой с качающейся головой. Он занервничал: она спрашивала исключительно про то, о чем он солгал. Неужели она заманивает его в ловушку, задавая наводящие вопросы, как Шеннон в суде?
– И ты хотел, чтобы от сигареты начался пожар? Ты действительно стремился получить деньги по страховке, а не только подставить демонстрантов?
У него закружилась голова, словно он упал под воду и не мог понять, с какой стороны поверхность.
– Да, – только и сумел выговорить он. Тихо. Едва слышно, даже для него самого.
Янг закрыла глаза, лицо у нее было бледное и спокойное, ему пришло на ум сравнение с мертвецом. Не открывая глаз, она сказала:
– Я вернулась сейчас, надеясь, что возможно, ты будешь со мной честен. Поэтому я не стала рассказывать, что узнала сама. Я хотела дать тебе шанс рассказать все самому. Я не знаю, восхищаться мне или расстраиваться, что ты столько сил вкладываешь в сочинение такой запутанной истории, чтобы обмануть меня.
Казалось, в комнате совсем не осталось воздуха. Он пытался сделать вдох и подумать. Что она узнала? Что она может знать? Наверное, просто блефует, иначе быть не может. Она подозревает, только и всего, ему надо держаться своей версии. Молчание и отрицание.
– Я не понимаю, о чем ты. Я во всем признался. Что еще ты от меня хочешь?
Она открыла глаза. Медленно, словно занавес, который поднимают по миллиметру для пущего драматизма. Посмотрела на него.
– Правду. Я хочу услышать правду.
– Я уже рассказал правду, – он старался звучать оскорбленным, но слова доносились слабо, будто издалека, и из его губ вырывалось лишь эхо.
Янг сощурилась, словно принимая какое-то решение. Наконец она сказала:
– Эйб выяснил, кто позвонил в страховую.
У Пака начало жечь в глазах, он сопротивлялся желанию мигнуть, отвернуться.
– Звонивший говорил на чистом английском, без акцента. Это не мог быть ты.
Мысли завертелись на бешеной скорости, но он заставил себя не поддаваться панике. Отрицать. Надо все отрицать.