В 6:35 эта многострадальная барокамера все еще казалась темным нечетким овалом, но вдалеке небо уже светлело. Янг подняла взгляд на облака, уловила отблеск персика в серости, вспомнила, как ее дезориентировали облака при перелете из Сеула в Нью-Йорк, когда она впервые летела на самолете. Она смотрела в иллюминатор, наблюдая, как ее родина тает вдалеке по мере того, как самолет поднимается в толщу облаков. Когда они вынырнули сверху, она восхищалась красотой их бескрайности, единообразием их вариаций, закономерностью в случайностях, а они простирались до самого горизонта. Она смотрела на гладкое металлическое крыло, слегка подрагивавшее по мере того, как оно процарапывало размытые края облаков, прежде чем идеально точно разрезать пушистые комочки. И Янг испытала тогда мерцающее чувство ошибки, что ей не место в небе. Лишней гордыни. Странности отказа от естественного места в мире, обмана гравитации при помощи чуждой машины, перемещения на другой континент.
В 6:44 небо стало розовато-пурпурным, темнота ночи боролась с солнцем и проигрывала. Стали видны обгоревшие пятна по бокам камеры, но все еще было темно. Они больше походили на тени, наросты мха на металле, вписывали машину в пейзаж.
В 6:52 небо стало нежно-голубым, цвета комнаты новорожденного. Ярко-синяя краска субмарины, некогда сверкавшая, теперь казалась изъеденной оспинами.
В 6:59 яркие лучи солнца проникли сквозь плотную завесу и сразу же ударили в субмарину, словно на сцене зажглись прожекторы, чтобы осветить звезду шоу. На секунду субмарину окружило свечение, скрывая ее несовершенства. Но Янг смотрела не отрываясь, заставляя зрачки быстрее сжаться и приспособиться. И она увидела подтверждение преступления: везде черная сажа, стекло в иллюминаторах расплавилось, словно субмарина плакала, весь корпус покосился, как старичок с палочкой.
Она закрыла глаза. Вдох, выдох. Прошло уже больше года, но запах пепла и горелой плоти надежно въелся в стены, смешивался с утренней росой и распространял угольную вонь. А может, все это игра ее воображения? Сознание подсказывало, что крошечные частички залетали ей в легкие и, может быть, в этот самый момент она вдыхала клеточки людей, сгоревших в этой камере.
Она бросила взгляд в сторону ручья. Воды не было видно, она пряталась под толстым покровом хаотично разбросанных ярко-красных и желтых листьев, похожих на беспорядочно разбрызганные капли красок. Она представила себе, как Мэри сидела за теми деревьями, свешивала ноги в сантиметрах от воды, курила и смеялась с Мэттом Томпсоном, а однажды вечером он повалил ее и надругался. И потом, другим вечером, на нее наорала его жена, обозвала потаскушкой. Шлюхой.