— Факты! — воскликнул Волков.
Жилин вздохнул.
— Чего нет, того нет. Но ходит Владленчик гоголем и рот до ушей тянет.
Волков рассмеялся.
— Может, он по облигации десять тысяч выиграл.
Жилин помотал головой.
— Тираж месяц назад был. Нутром чую — он!
— Чую, чую, — передразнил Волков. — Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала.
Жилин изобразил на лице обиду.
— Хотите верьте, хотите нет.
— Мерзавец ты, Семочка! — неожиданно сказала Нинка.
Жилин опешил. Но быстро справился с растерянностью, снисходительно усмехнулся, давая понять нам, что Нинкины слова — женская месть.
— На этот раз промахнулся, — продолжала Нинка, прекрасная в своем гневе. Ее тонкие ноздри слегка раздувались, белое лицо побелело еще больше, рыжая прядь свернулась в тугое колечко, глаза были расширены. — Я тебя, как облупленного, изучила и вижу — врешь.
Жилин затравленно взглянул на меня, ожидая поддержки, но я уже почувствовал — Нинка права. Перевел глаза на Волкова, увидел перекошенные губы, хотел успокоить его, но он рванулся к Жилину, бормоча проклятия. Я повис на нем. Волков вырвался, что-то объясняя мне, но я боялся одного: догонит Жилина, изобьет, как это уже было, и тогда… Трудно было представить, что будет тогда.
Как только Жилин скрылся, я отпустил Волкова. Он начал ругаться, но Нинка сказала:
— Надеждин правильно поступил.
Волков огорченно сплюнул.
— Неужели не понимаете, черти, что этот недоносок хотел нашими руками какие-то счеты с Варькой свести?
Нинка кивнула.
— Наверное, так оно и есть. — Помолчав, она добавила: — Владлен, конечно, не сахар, но он всегда в открытую действует, а Семочка…
Волков нахмурился.
— Почти полгода с ним путалась.
— Подсчитал?
— Подсчитал! Бить тебя надо, да некому.
— Возьми и побей.
В этих словах была такая боль, что от удивления я даже рот разинул. Нинка рассмеялась.
— Смотри, птица влетит.
Волков кашлянул, исподтишка посмотрел на нее. Я вдруг вспомнил, как относился он к ней раньше, и понял, что она с каждым днем нравится ему все больше. Посмотрел на него и спросил:
— Будешь расписываться с Таськой или нет?
По Нинкиному лицу промелькнула тень. Волков проворчал:
— Не до этого сейчас.
Темнота на юге наступает стремительно. Несколько минут назад было светло, теперь же воздух мутнел прямо на глазах и стало прохладно. Из растворенных окон общежития доносились веселые голоса, смех. Мне вдруг сделалось горько от того, что, кроме нас, никого не волнует судьба Самарина.
— Предпринял что-нибудь Курбанов или только пообещал? — подумал я вслух.
Нинка тотчас сказала, что он был у директора института, но тоже ничего не добился.