Маро не была требовательной. Никогда меня не воспитывала, не наказывала, баловала как могла. Что греха таить, мама не была в восторге от этой идеи, но других вариантов не было, и она согласилась отпустить меня на курорт с нелюбимой золовкой.
Меня с чемоданом положили в поезд и отправили в путь; по дороге, в Ленинакане, подсела Маро. У нее были сумки с едой, всякие кошелки, рюкзаки… Мы с ней были похожи на беженцев.
В наше купе подсели какие-то дед с бабкой и годовалым внуком. Внука звали Мамикон. Это был ужасный ребенок. Он все время орал и какал, а памперсов тогда не было. Он блевал и вонял. В общем, он делал все, что умел. В поезде было жарко, и эта сволочь добавляла неприятностей. Он не давал нам спать. Я хотел его задушить. К нам приходили уже из соседних купе, и все пытались успокоить этого мерзавца, люди бегали перед ним, строили рожи, дарили конфеты, но маленький гад орал и капризничал. Этот ад продолжался до самых Ессентуков, где мы буквально убежали из поезда. Мы спустились на перрон, как из концлагеря. Но у нас с Маро появилось новое кодовое слово. Когда кто-то нам надоедал, мы подмигивали друг другу и говорили: «Мамикон». Мы так шутили с ней до конца ее жизни.
На перроне к нам подошли какие-то бабульки и стали предлагать съемные комнаты. Парадом командовала Маро: она сумела выбрать именно ту бабульку, которая сдавала дешевле всех. Нас привели к домику с садиком. Квартира у бабульки оказалась милая, с сервантами, с хрусталем на старых буфетах. Там были и маленькие фарфоровые слоники, которые стояли на буфетах и на пианино во всех советских домах. Семь штук по росту, один за другим. Мне это все строго-настрого запретили трогать, да и я был уже слишком взрослым, чтобы играть со слониками.
Мы с Маро ходили на разные процедуры, пили теплую воду, которая воняла, как будто кто-то в нее пукнул. Мне сказали, что там сера и это она так пахнет, как тухлое яйцо. Это произносилось с важным видом, типа это и есть лечебный секрет живой исцеляющей воды.
Еще мы ходили в парк, там иногда играл духовой оркестр, и как-то к нам подсел старичок. Он был маленького роста, с густыми усами, в кепке на лысой голове. Кепка напоминала аэродром для игрушечных вертолетиков. Старичок был одним из многочисленных отдыхающих, хорошо говорил по-русски. Наверное, он был азербайджанцем. А Маро была женщиной в расцвете сил и обладала всеми прелестями, которые нравятся кавказским мужчинам. Она начала кокетничать с ним. Старичок сказал, что живет в Кировабаде. Когда он узнал, что Маро не замужем – он спросил об этом в первый же день, – это его окончательно подкосило. Как выяснилось, у него несколько лет как умерла жена. И он искал себе спутницу жизни.