Я ответил, пытаясь казаться равнодушным.
– Да так… Ее белье и ее кукла. Она из ума выжила под конец и просила куклу положить вместе с ней. А желание покойника – свято, – пафосно сказал я.
Он на меня посмотрел подозрительно, раздвинул Маро ноги и запихал туда сверток с куклой. Кукла была большая и по-другому в гробу бы не поместилась. Значит, между ног ей и место.
Так я ее и похоронил, свою Маро. С куклой между ног.
Потом я вернулся домой. Туда, где когда-то лежал с бабкой Вардануш, куда ходили любовники Маро, где я обнимал Свету. Я поднял подушку Маро – не помню уже зачем. Там лежал конверт, и в нем – сто долларов. Может, их прислал отец, а может, это были именно те сто долларов, которые передал Гуго. Не знаю. Я купил ей на эти деньги гроб.
Похороны Маро были необычными, как она сама. Я о них не оповестил своих ленинаканских родственников, решил не делать из похорон шоу. Позвал только свою соседку и подругу детства Мелан. Нанял также священника, как полагается.
Мы с Мелан ехали за катафалком, и он почему-то поехал совсем не той дорогой, а в объезд, через весь город. Мне показалось, что Маро хочет прокатиться в последний раз по Ленинакану, где она, гордо хромая, не спеша переходила улицы, заходила в магазины, шла на работу, не обращая внимания на взгляды шоферов, которые сходили с ума от ее массивного зада, и заставляла Гуго ревновать. Я ехал позади катафалка и не спешил направить его в правильную сторону.
Наконец мы доехали – длинной дорогой – на кладбище. Когда рабочие поставили гроб на каменную плиту перед входом и отошли, священник начал молитву.
В это время поднялся сильный ветер, и покрывало, которым было укрыто тело Маро, заслонило ее лицо именно – я не придумываю и не преувеличиваю – на слове «Господь». Я человек не суеверный, но когда это повторилось в третий раз – на том же самом слове! – я посмотрел на свою спутницу Мелан и понял, что она думает то же, что и я. Священник начал молиться все громче и быстрее, проговаривая молитву так, как будто за ним гнался сам Люцифер. Поднялась пыль, в воздухе заплясали осенние листья и разноцветные целлофановые пакеты. Отпевание пришлось замять. Священник был опытным, и я понял, что есть короткий вариант этого дела. Священник позвал рабочих, и гроб понесли к могиле.
Я многократно навещал там бабку Вардануш, но кладбище старое, приходилось перешагивать через многочисленные чужие могилы и топтать их. А Маро понесли по другой дороге и спокойно, по тропинке, дошли до цели. Я подумал, что Маро в последний раз сделала для меня доброе дело. Научила, как коротко ходить на могилу бабки Вардануш.