– Только зеленых соплей не хватает, и то потому, что мы тебя кормим!
Девушки наши уже в пятом классе были выше мальчиков, развивались и росли, как овощи на селитре. Я никак не мог понять, почему они в пятом классе уже носят лифчики, а у меня еще не растет борода. Слышал, что для того, чтобы борода выросла, надо побриться. Но что брить, собственно? Долго смотрел в зеркало и разглядел среди своих прыщей что-то вроде рыжей поросли. Наверное, это и надо сбрить! Я взял папину бритву и принялся за дело. Лицо покраснело, его еще больше обсыпало, кожа раздражилась и стала как у общипанного гуся. Я вышел из ванной красный, как синьор Помидор из моего любимого мультика «Чиполлино».
Отец на меня посмотрел с удивлением и сказал, что я идиот. Я ничего не ответил. Потом он сказал, что если я буду бриться раньше времени и сбривать под глазами, стану обезьяной, когда вырасту. Не помню, проходили ли мы в пятом классе теорию Дарвина, но я испугался.
Кожа на лице успокоилась, через час совсем пришла в порядок, я ждал, что завтра у меня что-то вырастет. Но увы, пока росло только немножко под мышками и еще кое-где. Конечно, уже неплохо, но ведь никому не покажешь. Главное ведь – борода! Грустно.
Как-то я сидел на уроке, и моя одноклассница Гоар, которая уже год как носила лифчик, бросила записку Каре. Я ее перехватил. Гоар покраснела и потребовала, чтобы я записку вернул. Я, конечно же, зажал ее в ладони и попросился у учительницы выйти из класса. Кстати, меня всегда с удовольствием отпускали с глаз долой. Вышел в коридор, который вечно пах мастикой. Не терпелось прочесть, что же там написано. Хотел уже ее развернуть, как за мной вылетела Гоар, я побежал – конечно, в туалет для мальчиков. Там оказались друзья из параллельного пятого класса. Я открыл записку, за дверью скулила Гоар. Мы начали читать: «Кара! Началось, как у тебя, я маме сказала, она так обрадовалась, как будто я пятерку получила. Все, у меня тоже уже есть…»
– Менс-тур… менис-тру… менструация, – я еле прочел незнакомое слово.
И мы с мальчиками посмотрели друг на друга. У всех – вопросительные лица. Мы были похожи на овечек, которые перепутали и попали не в свой хлев. Я прочел еще раз, и еще… А что началось? Мы так и не поняли, что началось. Но было понятно, что это что-то грандиозное. Потому что Гоар дальше писала, что мама позвала свою сестру, отец побежал за вином. Гоар почему-то было стыдно, что у нее это что-то началось, но при этом еще и больно и страшно. Все это было таинственно и глупо. А я ведь думал, что это любовная записка. У нас в школе были практиканты. Я уже успел влюбиться в одну практикантку, и мы даже дрались во дворе с мальчиками, споря, кто ей сделает предложение, когда вырастет. В общем, я разочарованный вышел из туалета, там плакала бедная Гоар. Я подошел вернуть записку, а она как даст мне по башке! Я еле убежал. Гоар была сильна, как танк. Под мышками у нее всегда было мокро. И она хорошо играла в волейбол на физкультуре.