И вновь – волшебная палочка Даниела Варосовича. Папа сказал ректору, ректор сказал председателю комиссии, председатель комиссии сказал экзаменаторам, и – бац! Я прохожу по конкурсу. Я – студент педагогического института имени Брюсова.
Я поступил на исторический факультет. Кстати, это был единственный факультет, где учились поровну мальчики и девочки. На остальных были почти одни девицы, особенно на филологическом. Почему-то о девушках из Брюсова в городе ходила плохая молва, мол, они легкого поведения. Даже у нас на факультете говорили. If you want to fuck and suck you must go to filfuck. Но лично я ничего такого в институте не видел. У нас были порядочные девушки из нормальных семей, и на притон институт не был похож.
К своему удивлению и на радость родителям, я начал неплохо учиться и даже пару раз получил отличную стипендию. Правда, школьные пробелы сказывались и сказываются до сих пор. Но я занялся интенсивным самообразованием. Педагоги наши не были истеричками, все – с научными званиями, члены академии, повидавшие мир. И у них был один лозунг: вы учитесь для себя. Никто родителей в институт не вызывал, а я тщательно скрывал, чей я сын. И когда педагоги узнавали, то удивлялись, почему я молчал. Ну, наверное, потому что опять немножко вырос, и было уже неудобно выезжать за счет отца. Все же на курсе были девушки, которые на меня уже иногда смотрели, и не хотелось выглядеть идиотом.
У меня появились друзья, мы вместе готовились к сессиям, ходили друг к другу домой, и я даже успел влюбиться. Это тоже заставило подтянуться. Тем более девица была начитанная и старше меня на три года.
Я перечитал все, что должен был прочесть в школе, начал учить английский, изучать историю. Единственным геморроем оставалась история КПСС. Это был полный маразм, и все педагоги по ней были кагебешники, стукачи и маразматики. Мы их не любили, но приходилось зубрить, кто какую глупость сказал на очередном или внеочередном съезде КПСС. Они нам долбили, какая у нас прекрасная страна, что нигде больше нет счастливой жизни, и прочую ересь.
Я уже говорил, что про девиц института Брюсова ходила не очень хорошая молва, но это было необъективно. Брюсова когда-то оканчивала моя мать. Потом сестра. Отец. Но случаев нежелательной беременности и оральной гонореи я у наших не замечал. Картину портил десяток деревенских девушек из общежитий. Я тогда узнал, что такое жить в тисках. Фундаментальная семья воспитывает детей сексуально озабоченными. Эти девушки не выщипывали брови, носили длинные юбки, кое у кого были даже золотые зубы и усики. Но вечером их было не узнать. Вся их туманяновская застенчивость куда-то испарялась, и они превращались в почтовую чернильницу, которой пользуются все, у кого есть перо. Меня они не привлекали. Не потому, что я был брезгливым или порядочным, просто не были интересны, и все. Искусству отдаваться тоже надо учиться. А их учили только доить коров.