Меня в Ленинакане дразнили, что я ереванский осел, а в Ереване – что у меня язык трехметровый и рот большой, как у всех ленинаканцев. Да я и сам не знал, кто я. В Ленинакане общался с дворовыми товарищами на ленинаканском диалекте, чтобы не выделяться и не быть похожим на отсталого ереванца. А в Ереване старался говорить правильно, близко к литературному языку, чтобы не смеялись. В общем, было трудно, но выносимо. В этом было больше юмора, чем антагонизма.
В Ереване был так называемый чековый магазин. Вот там можно было купить все. Валюту иметь было нельзя, это каралось законом, притом очень строго. Когда наши приезжали из-за границы, им выдавались чеки вместо долларов, и мама с папой могли на них в этом магазине отовариваться. Нам с Гагой покупали там технику, даже видеомагнитофон, но я больше всего хотел джинсы, как у «Битлз». Сестра достала где-то плакаты с ними, они висели в наших комнатах. Еще у нас была их пластинка. Я ждал джинсы, как ждал маму с папой из Африки. И уже не понимал, чего жду больше.
И вот в очередной их приезд мы поехали в чековый магазин. Мама с сестрой понакупили всякой ненужности: миксер, комбайн, мясорубку «Мулинекс», еще что-то… И вот мы перед джинсами! Гага уже себе выбрала «Лии», пришла моя очередь. И продавщица – толстозадая зараза, змея, свинья, уродка – говорит, что у них нет детских джинсов! По мне проехали электричкой. Я еле сдерживал слезы. Мама обняла меня и сказала, что купит большие. Гага сразу добавила, что вот я вырасту и надену их. Я чуть ее на месте не придушил. Методист и педагог Нелли Гайковна нашла выход. Она сказала, что мы не будем ждать, когда я вырасту – да я бы просто не дожил! – а прямо сейчас купим и ушьем до моих размеров. Я затаил дыхание. Неужели такое возможно? Мне уже не терпелось попасть домой, и чтобы мама их уменьшила на швейной машинке, которую я неоднократно портил, когда был еще совсем маленьким.
Наконец мы дошли. И началось… Мама сперва сняла с меня мерки матерчатым метром, потом сказала приказным тоном завкафедрой русской литературы, что я должен выучить главу из «Мцыри», которую нам задали на летние каникулы. В этом случае, мол, все будет так, как я хочу. Мама неплохо шила, и мотивация была у меня просто огромная. Я взялся за дело. И через два часа все было готово. И гребаный «Мцыри», чего я совсем не ожидал, и джинсы.
Еще я попросил маму приделать на колени латки из кожи, чтобы совсем модно было. Мама выполнила и эту просьбу. Вот и у меня есть радость и счастье советского ребенка! Джинсы, как у «Битлз»! Они были клеш, как в «Ну, погоди!», и с латками, как у хиппи из шестидесятых. Я их снимал, только когда шел в школу, и перед сном. Я даже сам их стирал. Залезал, не снимая, под душ и мыл щеткой. Они становились все красивее и красивее. Джинсы – как коньяк, чем старее, тем лучше. Ну, про коньяк я только что придумал.