Далее следуют традиционные для Посланий Павла комплементы в адрес собеседников по поводу крепости их веры: «вера ваша возвещается во всем мире». Пусть в этом признании и есть некоторая доля преувеличения, как в напоминании о своих «непрестанных воспоминания о вас». Хотя желательность этих комплементов можно понять, учитывая роль и влияние Рима в тогдашнем мире и, соответственно, римской общины, а также амбиции самого Павла, о которых он с обычной для него непосредственностью тут же заявляет: «всегда прося в молитвах моих, чтобы воля Божия благоспешила мне прийти к вам, ибо я весьма желаю вас видеть, чтобы преподать вам некое дарование духовное к утверждению вашему, то есть утешиться с вами верою общею вашею и моею» (1:10–12). По существу.
Павел признаётся в своём давнем желании перенести сферу своей проповеди в столицу империи, ибо для него было очевидно значение этого шага для расширения значения своей деятельности. Вспомним: «вера ваша возвещается во всём мире». Но сложность состояла в том, что вера в Риме возвещалось благовестие, отличное от Павлова (очевидно, через сильную еврейскую общину. – Ф. Г.), и Павел достаточно осторожно предлагал римлянам «преподать некое дарование духовное», отдавая себе отчёт в трудностях преодоления очевидных разногласий, но надеялся «утешиться с вами верою общею вашею и моею».
Но желание «иметь некий плод и у вас, как у прочих народов» в нём постоянно возникало многократно и было непреодолимым. По-видимому, к этому Павла двигал сильнейший самолюбивый импульс действия в самом центре языческой империи: «Я должен и Еллинам и варварам, и мудрецам и невеждам». – Он чувствует себя «вселенно обязанным» и не может обойти вниманием Рим без попытки его завоевания своей верою, своим благовестием, «чтобы иметь некий плод и у вас» после проповеди среди «прочих народов». Это могло бы быть вершиной его деятельности как сподвижника проповеди Христовой.
И он с ударением отмечает свою самобытность и своё право на такую проповедь: «Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину» (1:16). Здесь он открыто обозначает приоритет своей будущей аудитории»: сначала «Иудею, потом и Еллину». К этому его побуждают и собственные предпочтения и обстановка в римской общине: его позицию определял тот факт, что в ней преобладало влияние Иерусалимской церкви. Недаром, по традиции её становление связывалось с именем Петра. Возможно, в противостоянии с тем же Павлом. Во всяком случае, иудейское влияние среди тех, к кому обращался Павел, было определяющим.