Первую скрипку в этом ансамбле играл талантливый и широко образованный Фредерик Сезар де Лагарп — швейцарский гражданин, человек либеральных взглядов и приверженец республиканских идей. Он оказал исключительно сильное влияние на Александра. Позднее, в 1814 г. в Париже император Александр I сказал: «Никто более Лагарпа не имел влияния на мой образ мыслей. Не было бы Лагарпа, не было бы Александра»[106]. Будучи буквально очарован знаниями и нравственными идеалами своего учителя, Александр отвечал ему искренностью и доверием, иногда переходящим в юношеское самопорицание. Вот как оценивал самого себя в письме к Лагарпу тринадцатилетний Александр: «Вместо того, чтобы себя поощрять и удваивать старания воспользоваться остающимися мне годами учения, я день ото дня становлюсь все более нерадив, я с каждым днем все более приближаюсь ко мне подобным, которые безумно считают себя совершенствами потому только, что они принцы. Полный самолюбия и лишенный соревнования, я чрезвычайно нечувствителен ко всему, что не задевает прямо самолюбия. Эгоист, лишь бы мне ни в чем не было недостатка, мне мало дела до других. Тщеславен, мне бы хотелось выказываться и блистать за счет ближнего… Тринадцати лет я такой же ребенок, как в восемь, и чем более я расту, тем более приближаюсь к нулю. Что из меня будет? Ничего…»[107]
Помимо Лагарпа, великих князей окружали и другие прекрасно образованные люди: И. М. Муравьев-Апостол, учивший их английскому языку, М. Н. Муравьев, преподававший этику, психологию, русскую словесность и отечественную историю. Академики Л. Ю. Крафт и П. С. Даллас преподавали великим князьям физику, математику, естествознание и географию.
Начала военных наук мальчики узнавали от полковника Карла Массона, а священник отец Андрей Самборский, кроме всего прочего, знакомил их с практикой сельского хозяйства: возле Царского Села, на мызе Белозерка, у него было собственное имение, которое он вел по последнему слову агрономической науки. Гуляя там с детьми, он заводил их в избы крестьян, на огороды, пасеки, в сады, на скотные дворы, на луга и пашни.
Со временем Александр все чаще стал наведываться к отцу. Попадая в Гатчину, сильно напоминавшую Берлин своими будками, шлагбаумами, кордегардиями и гауптвахтами, Александр и Константин из великих князей превращались во взводных командиров. С 1795 г. братья приезжали в Гатчину четыре раза в неделю к шести утра и находились там до часу дня, занимаясь экзерцицией, учениями и маневрами. Нужно отметить, что Александр и Константин полюбили общий строй Гатчины, ее глянцево-воинственный дух. До конца дней они сохраняли тягу к блеску парадов и показательных маневров, к четким механическим передвижениям многотысячных колонн, которые по единому мановению руки мгновенно перестраиваются в каре, меняют фронт, образуя причудливые квадраты и линии. Так, меж Царским Селом и Гатчиной завершилось детство Александра и началась его юность.