Действительно, гениальных художников объединила горячая, бескорыстная любовь к любимому искусству — Музыке. Это был великолепный ансамбль. «Эти два великана, увлекая один другого, буквально творили чудеса», — писал Н. Д. Телешов.
Рахманинов восхищался голосом своего друга: «Он пел так, как Толстой писал».
Родственница Рахманинова, С. Сатина писала: «В течение ряда лет москвичи имели возможность наслаждаться неповторимыми, единственными в мире концертами, где два таких артиста выступали вместе и потрясали присутствующих своим неподражаемым исполнением».
Весной Рахманинов ехал в Италию. Но уже в середине июля написал оттуда, что стремится поскорее вернуться на родину, чтобы поскорее заняться творчеством.
Вернувшись домой, он с вдохновением принялся за сочинение нового фортепианного концерта. 27 октября 1901 года он прозвучал в авторском исполнении на симфоническом собрании Филармонического общества. Новое произведение произвело ошеломляющее впечатление, успех был грандиозным. Один из московских рецензентов писал: «Вот что достойно быть особенно отмеченным, так это Второй фортепьянный концерт Рахманинова, концерт, полный жизни, поэтической дымки, необыкновенно задуманный, чуждый всякой обыденности».
Этот концерт сразу завоевал популярность, но подлинно триумфальное его шествие по всему миру началось с середины 20-х годов, когда начались многочисленные гастрольные поездки Рахманинова. Мы часто задумываемся: что в этой музыке привлекает слушателей? Об этом очень хорошо сказал его близкий друг, пианист и композитор Н. Метнер: «Тема его вдохновеннейшего 2-го концерта есть не только тема его жизни, но неизменно производит впечатление одной из наиболее ярких тем России и только потому, что душа этой темы русская. Здесь нет ни одного этнографического аксессуара — ни сарафана, ни армяка, ни одного народно-песенного оборота, а между тем, каждый раз с первого же колокольного удара чувствуешь, как во весь свой рост подымается Русь». Огромное впечатление производит вторая часть концерта. Это та музыка, о которой М. Горький говорил: «Как он хорошо умеет слышать тишину!» Рахманинов очень любил русскую природу и сумел в этой части выразить в звуках то, что невыразимо словами: тот восторг, который вызывает прогулка по мягкой траве и полевым цветам, журчание ручья, шорохи леса. Но, как отмечал Ю. Келдыш, «покой и тишина наполнены здесь внутренним трепетом, и волнением, выражая не мертвенное безмолвие, а, наоборот, полноту и радость ощущения жизни». Точнее всех сказал об этой музыке Танеев. Во время исполнения он даже прослезился во второй части и сказал только одно слово: «Гениально!»