Брамс был довольно суеверным человеком и терпеть не мог, чтобы его хвалили. Поэтому в свободное время он с превеликим удовольствием читал в газетах разгромные критические статьи о своем творчестве, причем чем сильнее его ругали, тем больше он радовался. Однажды в какой-то бульварной газете появилась рецензия, сильно расстроившая композитора. В ней было сказано следующее: «Трудно понять, как этот весьма бесталанный музыкант, сочинивший несметное количество совершенно слабых вещей, смог вдруг создать такую прекрасную «Песню о вечной любви». «Черт знает что! — сердито воскликнул Брамс. — Далась ему моя «Песня о вечной любви»! А ведь как хорошо начал…»
За свою долгую жизнь Брамс не написал ни одной оперы. Скорее всего, это связано с тем, что композитору «перебежал дорогу» его давний фанатичный недруг Рихард Вагнер, который люто ненавидел музыку Брамса и заодно его самого. Брамс просто боялся ступить на «вражескую территорию», прочно завоеванную великим Вагнером. Как только речь заходила об опере, Брамс тут же восклицал: «Об опере и о женитьбе в моем присутствии — ни слова!»
Один аристократ — любитель музыки как-то не без сарказма спросил у Брамса: «Маэстро, а не кажется ли вам, что тема финала вашей Первой симфонии поразительно похожа на аналогичную тему Девятой симфонии Бетховена?» Брамс ответил: «Действительно, это так! Гораздо поразительнее то, что каждый осел считает своим непременным долгом сообщить мне об этом».
Второй страстью Брамса после музыки было чтение. Он читал столько, сколько позволяло время. Это являлось для него одновременно развлечением, потребностью и отдыхом. Маэстро говорил своим ученикам: «Чтобы стать хорошим исполнителем надо не только много заниматься на инструменте, но и читать. Книга будит воображение, не дает лениться уму!»
Ученики отвечали: «Но и инструмент занимает много времени, когда же читать?» На это учитель им сказал: «Было бы желание, а время найдется! Например, сам я, еще будучи ребенком, вынужден был зарабатывать на жизнь, играя всякую ерунду в матросских кабачках Гамбурга. Я довольно томился таким времяпрепровождением, пока не догадался поставить на пюпитр вместо нот книгу! Правда, порой, зачитавшись, я и не замечал, как вместо танцев принимался играть сонату Бетховена… Но, честно говоря, пьяным матросам было все равно, они плясали и под Бетховена. Так что и они, и я проводили вечера во взаимном удовольствии».
Брамс всегда охотно помогал всем, кто нуждался в помощи. Причем делал это от чистого сердца. Он очень симпатизировал молодому чешскому композитору Антонину Дворжаку и предложил ему приехать в Вену, обещая там всяческую помощь. Дворжак отказался, ссылаясь на то, что жизнь в Праге гораздо дешевле. Тогда Брамс сказал ему: «Пусть вас это не беспокоит, вы вполне можете рассчитывать на меня. Дело в том, дорогой Антонин, что у меня есть состояние, но нет детей, а заводить их на старости лет уже поздно…» На что Дворжак воскликнул: «Вы хотите меня усыновить?»