Мусафир стоит в тесном плотном кольце людей, держа саз в руке. Его темные густые волосы падают на лоб, из-под края тюрбана выбиваются несколько прядей, почти закрывая брови. Горящие миндалевидные глаза устремлены на противника, единственного из всех поэтов способного оспаривать у него победу и который будет бороться с ним за награду Окадха.
Этот противник — женщина. Стройная и тонкая стоит она в освещенном факелами круге, с покрытой головой и плечами, спрятав руки в темной накидке — совсем как христианская монахиня. Это Хинд, юная супруга Ибн Могиры.
Поэт Мусафир уставился на нее, если бы он мог, изменил бы свое конкурсное сочинение за последний час и воспел вместо героя бедуинов Малика дочь корейши-тов с глазами газели. Но для того, чьи чувства слишком переполнены любовью, недоступен свободно текущий стих.
— Начинай, Мусафир! Начинай!
«Богиня любви с глазами газели, — думает Мусафир, — если твоя нога ступит на траву в пустыне, она сомнет ее не больше, чем легкое дуновение ветерка…»
— Начинай же, Мусафир, начинай наконец!
Поэт касается струн своего саза. «Песня-восхваление Малика из рода Топима!» — произносит он вяло, запинаясь. Взгляд и мысли с тоской обращены к женщине:
«… И всякая вода хороша, но все же какая так же сладка, как вода из колодца Садда? Всякая лошадь мчится вихрем по песку — какая только догонит кобылу Габию, когда она гонит перед собой газель? Всякого можно назвать героем — кто похож на Малика?»
* * *
Стихи звучали в мягком ритме, удовлетворяя слушателей, но они не были от них в восторге. Мусафир чувствовал — то, что могло бы побудить его сделать самое лучшее и, возможно, раздуть пыл собственных страстей, оставляет сегодня равнодушным.
Наступает очередь Хинд. «Песнь, сочиненная Хинд, юной супругой Ибн Могиры!»
«Слушайте, корейшиты, оцените! Сочинение на награду Йемена женщины Хинд! Оцените!»
На молодую женщину, стоящую в центре толпы, направлено много взоров.
«… Как меч, который вытаскивают из ножен, блестит водное зеркало ручья.
Ветер дует тепло и мягко, как дыхание любимого;
Как сосуд с розовой водой благоухают цветущие сады…
Пойдем вдвоем погуляем немного по лугам и поцелуй меня…
Смотри, этот миг равен вечности, ведь мы будем вечно помнить его, он останется с нами и в тысяче вечностей…»
Дрожащие тени проскользнули под мягким сводом пальмовых листьев, дрожащие тени скользят ласкающе по нежному лицу женщины, по полураскрытым векам…
«… на полях Йемена думала я посадить быстро вянущие лилии, как только перестала я следить за лилиями — сразу же я нашла то, что, никогда не увядая, будет цвести во мне…»